пацанами водишься. Вот я расскажу отцу, повырывает он тебе крашеные космы!
Ленка ещё больше выпучила глаза на мать, но уже мягче спросила:
– Что ты сегодня за бо.. – тут при слове «борщ» у неё вновь возник образ мокрого кота. Она всё-таки осмелилась заглянуть ещё раз на кухню и на тарелку, а оттуда появился кошачий хвост. Рвотным позывам не было конца. Она снова закрыла за собой дверь в туалете.
– Завтра же идём в женскую консультацию! – грозно крикнула ей мать. – Уж кто натуральная кошка – так это ты!
– От кошки слышу, – буркнула Ленка за дверью.
– Да, семейка из неблагополучных, – подумал Тимур II, – сами не счастливы, и других хотят такими же сделать, – кот не стал дожидаться конца разборок и со скоростью мысли оказался в родной семье и квартире. А больше и не надо было. В дальнейшем Ленку при виде борща и свёклы, а также и самого этого слова, начинало тошнить. Теперь Оля Савина у неё тоже ассоциировалась с борщом и вызывала рвотные позывы. Поэтому, проходя мимо неё, она только и шипела, не разжимая зубов. Рыцарь-кот порадовался очередной своей победе, а Олька почувствовала также облегчение.
Командующий карбонариями уже снова был на своём посту. Друзья не могли нарадоваться, думали, что он погиб в бою. Рикардо вернулся в строй, и вернулся ещё более энергичный и одухотворённый. В его глазах светились две великие цели: революция и Констанция. Каждый хотел обнять его, хлопнуть по-дружески по плечу. Он уже собирался прикрепить листок с надписью: «Хлопать нельзя. Ранение!» Но потом подумал, что это будет глупо и просто повесил руку на косынку, хотя рана у него была под ключицей и задела лёгкое. Их штаб находился в километрах двадцати пяти от города, где проживала Констанция. Но он так явно чувствовал её присутствие, чуть ли не её дыхание и биение сердца. Для него это тоже было вновь. Глаза девушки повсюду преследовали его. Это не осталось незамеченным для его соратников. Они начали также подтрунивать над молодым человеком:
– Кто ж так ранил тебя, Рики?
– Это, небось, сама стрела Амура!
– Да, боль от укола быстро проходит, а вот рана в сердце – это навсегда! – их шутки не кончались.
Зародившая любовь к Констанции и вдохновляла его, и в то же время ментально мешала. Юноша не знал было, что делать, пока не взялся за эпистолярный жанр. И вот оно, это счастье, что есть письма, есть письменный язык! По вечерам он принялся писать, выкладывая на бумагу все свои чувства, которые жили в нём. Рики понимал, что не всё написанное можно посылать и загружать девушку сантиментами. Но ему так легко было от письма, как будто всё говорил ей вслух.
– Может быть, она когда-нибудь прочитает их, – думал юноша, складывая листки в конверт и пряча в столе.
Прошла неделя, и Рикардо решился послать Констанции нейтральную весточку, тем более, что в город направлялся посыльный по их конспиративным делам.
«Милая Констанция! Дорогой мой Ангел!
Спешу
