style="font-size:15px;"> – Вот видите, я к тому же и старше вас. Представьте, увидят вас со мной ваши друзья и скажут: чего это ты с матерью в ресторан пришел?
На самом деле я старше молодого человека всего на два года, но сообщение о том, что старше намного, возможно, охладит его желание непременно меня как-то отблагодарить.
– Говорят, сейчас это модно, когда женщины в возрасте знакомятся с молодыми парнями…
Это я-то женщина в возрасте? Мужик совсем офигел! Если такие «комплименты» называются благодарностью…
– Простите, я занята, – говорю непрошеному собеседнику и вешаю трубку.
Потому что как раз в это время мимо меня с важным видом проходит Мишка.
– Это ещё что такое? – возмущаюсь я.
– Писать хочу, – ноет он.
На самом деле он не хочет спать и потому придумывает то, чего нет. Еще немного поваляется и опять выйдет, на этот раз водички попить. Я могла бы на него накричать, опять запихнуть в кровать, но я представляю себя на его месте. Если бы мне не хотелось спать. Мы же с ним почти ничего не говорили о прошедшем дне. Может, у них в садике что-то случилось? Что-то взбудоражило моего ребенка, отчего теперь он не может заснуть. Потому я усаживаю его рядом с собой на диван.
Иной раз мы думаем, будто дети совсем не такие, как мы. И их можно заставить спать приказным тоном, вместо того чтобы успокоить тихой беседой, приласкать, сделать то же, о чём в этот час мечтается самой себе.
– Чайку хочешь?
– Хочу, – радостно оживляется он. – С сушками?
– С сушками.
– Где ты хочешь пить: на кухне или здесь?
– Здесь.
Ещё бы! По телевизору идет боевик со Шварценеггером, и сын уже косит глазом на экран.
А как же дисциплина, режим? Я же тренер и об этом имею самое профессиональное понятие. Но и у сына редко бывает бессонница, так что будем считать сегодняшний вечер неординарным, а значит, свободным от обычных режимов.
Я иду на кухню, ставлю чайник, выкладываю купленные накануне сушки, нарезаю кекс – вдруг нам захочется ещё что-нибудь, – достаю наши с ним любимые чашки и ставлю на тележку.
Мишка очень любит, когда я вот так вкатываю её в комнату, чтобы сервировать журнальный столик.
– У нас сегодня Галя Стрельникова пропала, – сообщает мне Мишка. Раз я к нему по-человечески, значит, и меня нужно поощрить.
– Как пропала? – изумляюсь я, сразу вспоминая о своих недавних мыслях. Не дай Бог, чтобы когда-нибудь я услышала такую же страшную весть!
– Так. Мама Стрельникова пришла, а Гали нет. Её папа уже забрал. Раньше.
– Значит, не пропала, а просто ушла с папой.
– Но папа-то с ними не живёт! – снисходительно объясняет мне сын.
– И как же воспитательница ему Галю отдала?
– Он же её родной папа! – поясняет Мишка, удивляясь моей непонятливости. – Галя сразу, как его увидела, побежала, кричит: «Это мой папа! Мой папа!» Ну, Светлана Аркадьевна её и отпустила.
– А
