style="font-size:15px;"> – Какой телефон, золотце?
– У меня трубка была, вы ее забрали.
– Что-то у тебя с памятью, браток.
– С памятью у меня полный порядок.
– Вот и я гляжу – такой вроде умный, а забывчивый. Тебе череп, часом не жмет? – Дмитрий грубовато подтолкнул нотариуса в грудь. – Давай, мудрила, вали. Телефон и магнитола изымаются в качестве вещественных доказательств. Все понял?
– Но это грабеж!
– Тебе ли это говорить, голубь мой вороватый! Дергай и радуйся, что цел. Внизу четверо орангутангов, – я так понял, – тебя ждут. Купи им по банану, объясни, что помилован.
Мужчина немо шевельнул губами, но спорить, видимо, не решился.
– Хорошо… – Непонятно произнес он. – Но мы еще встретимся.
– Знаю! В другое время и в другом месте.
Скрипнув зубами, нотариус спешно сбежал по ступеням вниз.
– Обиделся чудак… – Дмитрий прикрыл дверь. Достав из кармана сотовик, снова набрал номер Тимофея. На этот раз трубку подняли немедленно.
– Что? Уже выходишь?.. Все, майор, отбой. Можешь снова раздеваться… Нет, не шучу. Приехал защитник, баранов своих забрал… Ага, пришлось отпустить. Как там твоя Анна? Ругается, небось?.. Ладно, ладно! Сам же понимаешь, я ни при чем… Ну все, Тим, подробности потом.
Дмитрий нажал кнопку отбоя, услышав странные звуки, обернулся. Вовчик сидел на полу возле стены и плакал, размазывая по лицу слезы. Дмитрий присел рядом.
– Эй! Будет тебе! Живой остался, и хорошо, – он погладил Вовчика по костлявому плечу. – Собирайся, поедешь со мной.
– Куда еще?
– В больницу. На тебе ведь места живого нет. Еще и кости проверить не мешает.
– Откуда они такие? За что? – Вовчик продолжал всхлипывать.
– Они, Вовчик, оттуда же, откуда мы с тобой. Только их клещами хирургическими доставали, а нас руками.
– Клещами? – Вовчик удивленно поднял голову.
– Точно. – Дмитрий невесело улыбнулся. – Цапали за крохотные черепушки и выдирали, словно гвозди. Такая у них, видишь ли, бодяга получилась при родах.
***
..Клещами, между тем, выдергивали многих. И тот же охамевший от безнаказанности воспитатель тоже, должно быть, явился на свет божий подобным неласковым образом. Голова у него была абсолютно лысой, чуть вытянутой, за что и получил он свое прозвище – Болт. От рук воспитателя вечно пахло чесноком и машинным маслом, а улыбался он так, что, казалось, вот-вот скажет какую-нибудь гадость.
Мутные слухи о том, что воспитатель частенько заводит девочек в свой кабинет для «медосмотра», бродили по интернату давно. Но то ли не верилось в дикость творимого, то ли заняты были детские головенки совсем другими темами. Так или иначе – слухам не придавали особого значения. В большей степени реагировали
