как если бы он распахнул окно. Шторки разъехались, нагое солнце ударило по глазам. В своих подозрениях Шмель не ошибся. Даже приезжая к нему на дачу, девочка экономила время. Под халатиком у нее ничего не оказалось.
– Бросала бы ты свою больницу, а! Будешь жить здесь, как царица! – Шумно дыша, Шмель стиснул медсестричку покрепче, ладонями жадно зашарил по гладкому телу.
– Может, и перееду… – Медсестра обморочно закрыла глаза, потянулась к нему губами. Сейчас она готова была соглашаться с чем угодно.
– Ах, ты мой цыпленочек! – Не снимая с нее халата, Шмель развернул девушку к себе спиной, заставил наклониться. Она не перечила, подчиняясь любому его желанию. Тело едва прикрытое завораживало Шмеля куда больше откровенной наготы. Пальцы его скользили по ткани, тактильно изучали каждую складочку и каждый выступ. Ребрышки, лопатки, холмики грудок… – он чувствовал себя ваятелем, работающим с податливой глиной.
– Хмм… А это что такое?
Из карманчика у нее выпал сложенный вчетверо лист бумаги.
– Это?.. – Она повернула голову, и по чумному ее взору несложно было догадаться, что она с трудом выходит из сомнамбулического состояния. – Это записка. Вам…
– Мне?
Томочка зажмурилась, вспоминая.
– Просили срочно передать. Чтобы никто не видел.
– Что ж ты, дурочка такая, не передала?
– Думала, потом успею…
– Думала она… Потом, девонька моя, всегда только суп с котом… – Шмель нагнулся за листком, неторопливо развернул. Вчера он уже получил одну маляву. И тоже, кстати сказать, передали странным образом – стрелой в окно. Он даже решил поначалу, что это балуются дети. Только вот недетское содержание было у записки. Некто предупреждал, что на Шмеля готовится покушение. Без имен, без дат и других подробностей.
– Что-нибудь важное?
– Как тебе сказать, солнышко… В общем – да. – Вор еще раз перечел записку, недобро прищурился. Текст был до предела лапидарен:
«Тебя заказали. Сегодня после девяти. Исполнители – Ляма и Бай. Схоронись на кухне, запрись изнутри. Тебе помогут.»
– Кто передал записку? – Шмель развернул Томочку к себе лицом, встряхнул за плечи.
– Я… Я не знаю… Когда ехали сюда, нас инспектор остановил.
– Какой, к черту, инспектор?
– Ну, гайман – с жезлом полосатым.
– Точно гайман?
– Желтуха, как у гаишников, и вообще вся форма… Они же все одинаковые! Он и отдал записку. Сказал, чтобы лично вам в руки.
– С жезлом, говоришь? – Шмель скрежетнул зубами. На розыгрыш это не походило. Тем более что чего-то подобного
