добираться, да и не факт, что тот не успели поломать за день. Тем временем складируемые припасы могли основательно подчистить. Стас всерьёз опасался, что желающие поживиться государственным добром успеют вынести или вывезти заготовленное, а весь убыток потом повесят на него. Рисковать собственной жизнью и здоровьем за какие-то доски с кирпичами он не собирался, хотя это выглядело вовсе не по-комсомольски.
По счастью всё обошлось благополучно, а вскоре его перекинули на закрытые объекты. Все последующие годы он охранял разные конструкторские бюро, клубы, небольшие магазины и кафешки. Когда приходила зимняя непогода, отапливаемое помещение с телевизором и туалетом оказывалось очень кстати. Крепкие двери с надёжно запираемыми замками, телефон под рукой, а иногда и сигнализация придавали вневедомственному сторожу спокойствия и уверенности. Единственно, в любое время могла нагрянуть внезапная проверка, но такая напасть случалась крайне редко. И как не без основания подозревал Стас, контролёры охотились исключительно на нетрезвых сотрудников, чтобы поскорее от таких избавиться, причём, вовсе не случайно, а по чьей-либо точной наводке. Его это никак не касалось, он приносил с собой учебники и конспекты, радуясь возможности погрызть гранит науки в комфорте и тепле.
Только на шестом курсе он сменил работу сообразно будущей профессии – устроился медбратом в реанимационном отделении с доплатой ночных и коэффициентом за вредность. Помог ведущий у них цикл заведующий кафедрой анестезиологии и реанимации. Ему приглянулся вдумчивый старательный студент, и когда он узнал, что тот недавно потерял мать и теперь вынужден подрабатывать ночным сторожем, посодействовал оформиться без проволочек к себе в стационар на фельдшерскую должность. Данная им потом трудовая характеристика очень пригодилась при распределении. Так Стас попал на своё теперешнее место, правда, уже в совершенно другой больнице. Именно к этому авторитету, имевшему с полсотни научных публикаций и даже пару монографий, Веткин едва не обратился позже, когда набрал материал по десяткам опросов переживших клиническую смерть.
За время болезни мама настояла продать всё накопленное золото – два кольца, серёжки, цепочку и тонкий браслетик. Последнее украшение – массивное обручальное кольцо, которое так ни разу и не поносила на законных основаниях, незадолго до смерти подарила сестре, приехавшей поухаживать за ней. Тётя Аня сама предложила помощь, как только узнала от Стаса про состояние матери, почти уже не встававшей с постели, о его намерении нанять кого-то со стороны, чтобы избежать академического отпуска в институте почти за полтора года до диплома. Совсем другое дело, когда рядом не пришлая сиделка, а близкий человек, тем более, женщина, родная сестра. Да и на оплату посторонних у Веткина не нашлось бы лишних средств.
К счастью, хотя вряд ли такое слово выглядело уместно в их случае, они обошлись без привлечения чужих. Станислав испытывал за то признательность
