у него отдушину… Не хотелось. Но было еще одно обстоятельство. Марина просто боялась. Считала, что Ритуля не боец. Это ж спорт, в нем затопчут, да еще забьют коньками. Ужас! Пыталась растолковать, что это в телевизоре все выглядит красиво: женщина превращается в нераскрывшийся тюльпан. Самый красивый элемент на свете, этот пируэт Бильман! «Но мы же не знаем, скольких девочек отпихнула локтями эта швейцарская Дениз, чтобы стать чемпионкой и звездой! Она даже не первая исполнила пируэт, названный в ее честь…»
В детстве Рита совершенно не понимала, о чем толкует ей тетка. Какие локти, зачем?! Прекрасная Дениз была фантастическим виртуозом. Она свои лавры заслужила. И справедливости ради: она встала на высшую ступень пьедестала только раз. Именно ее нельзя было уличить в карьерной хватке и звериной воле к победе, которая побуждает идти по головам и строить козни соперницам.
А первое место бесперебойно занимали бесцветные техничные фройлян.
Уже тогда, в дремучем своем детстве, Рита чувствовала, какая несправедливость царит в женском спорте. Может, у мужчин то же самое, просто в те годы побеждали ее любимчики. Игорь Бобрин с номером «Спящий ковбой», например… Или мужчину всегда есть кому утешить? Или чуяла, что в будущем ей придется испить эту чашу несправедливости до дна? Несправедливости общечеловеческой и совершенно не зависящей от пола.
Многие печали в мутной реке жизни всколыхнул волшебный пируэт Бильман. И в то же время – надежду.
Рита вынырнула из воспоминаний и продолжила:
– Я присела к стойке, чтобы было удобнее смотреть передачу. Но боковым зрением, которое у меня, как у любого танцора, развито до крайности, замечаю, что за столиком у окна сидит до боли знакомая персона. Папашина железная фаворитка Тромб! Я глазам своим не поверила – уникальное совпадение! Начинаю осторожно присматриваться – вижу, что она сидит за столиком с какой-то девушкой. И тут меня прошибает холодный пот! Я понимаю, что эту особу я тоже вижу не впервые… И где я ее встречала? У мерзавца Микки! Муженька Анны Карловны, владельца ресторанов, скользкого типа, с которым когда-то я имела глупость переспать. Марина, не вздрагивай! Мой папаша раздул из этого чуть ли не роман Ги де Мопассана и предал меня анафеме. И я его, соответственно, тоже. И до сих пор считаю это свинским предательством – переложить вину за этот инцидент на меня, восемнадцатилетнюю идиотку. Микки – знатный ходок, но исторически сложилось, что ему это прощают. Дескать, бедный мужик, не с Инквизицией же ему ложиться в постель!
– Рита, неужели ты до сих пор не поняла, что отец за тебя же и беспокоился. Он ведь как раз боялся, что если ты смолоду не усвоишь железное правило не заводить шашни с чужими мужьями, то тебя ждет разбитая жизнь. И вообще… разъяренная баба – она, знаешь, на все способна! – многообещающе заключила тетя Марина. И задышала тяжело и часто. Разбередила себя, наивная душа…
– Вот о разъяренной бабе – это ты очень вовремя, – усмехнулась Рита. –
