лезут в нашу страну!
– А что остается ни в чем не повинным гражданским? – спросил Поль. – Сидеть дома, чтобы их всех перебили?
На этот раз у папа́ не нашлось ответа. Я присмотрелась к нашему гостю. Не к его коротким волосам, торчавшим вверх, и не к голубым глазам в цвет мундира, но к силе его характера и бесстрашию в защите своих убеждений.
– При всех этих политических переворотах ясно одно, – сказал Реми, – будет война.
– Ерунда! – возразил папа́. – В защиту вложены миллионы. И с линией Мажино Франции ничто не грозит.
Я представляла себе эту линию как гигантскую яму на границах с Италией, Швейцарией и Германией, в которую целиком провалятся армии, которые попытаются напасть на Францию.
– Разве обязательно говорить о войне? – спросила маман. – Такие мрачные разговоры в воскресенье! Реми, почему бы тебе не рассказать нам о твоих занятиях?
– Мой сын хочет бросить юридическую школу, – объяснил папа́ Полю. – Похоже, именно поэтому он пропускает занятия.
Я задумалась, пытаясь найти подходящие слова. Но Поль меня опередил. Повернувшись к Реми, он сказал:
– А чем бы вы хотели заняться вместо этого?
Это был вопрос, который вполне мог бы задать папа́.
– Пойти на государственную службу, – ответил Реми. – Постараться хоть что-то изменить. – (Папа́ широко раскрыл глаза.) – Или стать лесником, чтобы сбежать от этого прогнившего мира, – добавил Реми.
– Мы с вами защищаем людей и бизнес, – обратился к Полю папа́. – А он готов охранять сосновые шишки и медвежье дерьмо.
– Наши леса важны так же, как Лувр, – возразил Поль.
Еще один ответ, который заставил папа́ промолчать. Я посмотрела на Реми, чтобы выяснить, какого он мнения о Поле, но брат отвернулся к окну и смотрел куда-то вдаль, как мы это частенько делали во время бесконечно долгих воскресных обедов. Но на этот раз я решила не отвлекаться. Мне хотелось послушать, что еще скажет Поль.
– Обед пахнет изумительно! – произнесла я, надеясь отвлечь внимание папа́ от Реми.
– Да, – поддержал меня Поль. – Я много месяцев не пробовал домашней еды.
– И как ты поможешь беженцам, если бросишь юридическую школу? – упрямо продолжил папа́. – Тебе необходимо за что-то зацепиться.
– Суп, должно быть, готов… – Маман нервно отщипнула высохший лист папоротника.
Реми молча прошел мимо нее в столовую.
– Ты просто не хочешь работать! – крикнул ему вслед папа́. – Но ты всегда первый за столом! – Он уже не мог остановиться, даже при госте.
Как обычно, мы ели картофельный суп-пюре с луком-пореем.
Поль нахваливал суп, а маман бормотала что-то насчет хорошего рецепта. Звяканье папиной ложки по дну фарфоровой тарелки сообщило о конце первой перемены блюд. Мамин рот слегка приоткрылся, как будто она хотела попросить отца быть повежливее. Но она никогда не позволяла себе укорять папа́.
Служанка
