детства – такого же таинственного и прекрасного, многие истории которого прошли на этом самом пустыре, запретном для чужаков и взрослых.
– Я запомню, – искренне улыбнулся я.
Он кивнул и протянул мне руку.
– Я Клаас.
– Артём.
Отпустив мою руку, Клаас сказал:
– Вы уж простите малышню. Давайте, бегом отсюда.
Но близнецы, оказывается, уже успели когда-то исчезнуть.
– Осторожные ребятки, – заметил я.
– А то, – он ухмыльнулся, сверкнув в сумерках белоснежными зубами. – Ну что, Артём. Давайте я вас угощу парой кружек пива, а?
Я кивнул.
– С удовольствием.
С тихого бульвара мы свернули на неожиданно оживлённый проспект. Таким я Города ещё не видел: в сумерках сиял свет фар и фонарей, мимо проходило множество людей (мужчины были одеты более-менее привычно, зато женщины светились яркими красками: бирюзовым, пепельно-розовым, жёлтым, зелёным). Плеск волн был еле слышен из-за оживлённого гула голосов.
Я думал, Клаас отведёт меня в какую-нибудь местную пивную, где собираются жители окрестных домов. Но, распахнув дубовые двери, он ввёл меня в тихий и просторный ресторан, сверкающий белыми скатертями и хрусталём. Посетителей было немного, несколько пар – мужчины, как я успел заметить, во фраках, а женщины в прекрасных платьях. Фартук Клааса и мой потрёпанный пиджак выглядели даже не неуместно. Мы смотрелись как персонажи агитационного плаката «Нищие пролетарии и жирующие за их счёт высшие классы».
Но Клаас уверенно провёл меня к столику в уютной нише. Мы уселись, и я, тяжко вздохнув в глубине души, взял меню. Опасения мои были не напрасны.
– Я здесь работаю, – Клаас понял мои сомнения. – Нам подадут из кухни, платить не нужно.
Я кивнул.
– Тогда закажите на свой вкус, Клаас.
Подошедший официант – высокий, тонкий и чёрно-белый – весело улыбался.
– Привет, Клаас.
– Привет, Жак. Как жизнь?
Жак – веснушчатый, курносый, улыбающийся и, несмотря на это, кажущийся очень серьёзным и опытным человеком – пожал плечами.
– Неплохо.
– Принеси нам с другом два мартовских, пожалуйста. И Фрюлингсброт.
Жак кивнул и удалился.
– Что такое Фрюлингсброт?
Клаас довольно улыбнулся.
– Весенний хлеб, если дословно переводить. Хотя это и не хлеб вовсе… В общем, попробуете. Его только у нас в Городе делают.
– Что ж, будет материал для обзоров.
Клаас, кажется, немного помрачнел при этих словах.
– Да, я как раз спросить хотел… Вы это сами придумали сюда приехать?
– Нет. А что такое?
Клаас, кажется, чувствовал себя неловко.
– Да видишь, Артём… – начал он, сбившись вдруг на «Ты», но тут вернулся Жак с двумя запотевшими кружками тёмного пива и белой
