продукция которых была в самой популярной (в своем жанре, разумеется) до революции.
Смирновы здесь не только жили, но еще и устраивали художественные выставки. Илья Репин раздражался – он считал, что «буржуазный» стиль этого здания снижает ценность картин, выполненных в жанре критического реализма.
Ранее же на этом месте располагалось владение Базилевских. Оно вошло в историю литературы – в этом доме состоялась последняя встреча Михаила Юрьевича Лермонтова и Варвары Лопухиной.
После революции здесь разместился Московский революционный трибунал, вскоре за ним – Московский областной суд. На одном из его заседаний в 1929 году присутствовал Корней Иванович Чуковский. Он писал об обвиняемых: «Не чувствуется никакой разницы между их психологией и психологией всех окружающих. Страна, где все еще верят бумажкам, а не людям, где под прикрытием высоких лозунгов нередко таится весьма невысокая „мелкобуржуазная“ практика (частнособственническая психология), вся полна такими… как они. Они плоть от плоти нашего быта. Поэтому во всем зале – между ними и публикой – самая интимная связь. Ту же связь ощутил, к сожалению, и я. Оказывается, люди так страшно любят вино, женщин и вообще развлечения, что вот из за этого скучного вздора идут на самые жестокие судебные пытки. Ничего другого кроме женщин, вина, ресторанов и прочей тоски, эти бедные растратчики не добыли. О, какая скука, какая безысходность!»
Во время войны здание было занято под различные госучреждения Украины – отсюда они руководили партизанским движением.
* * *
Рядом – дом №20, тоже памятник архитектуры, только конца XVIII века. Этот дом построен был для генерала А. С. Кологривова в 1823 году. Хозяин был известен как один из замечательнейших московских шалунов. Он мог, к примеру, нарядиться нищенкой-чухонкой и, прогуливаясь в таком костюме по Тверскому бульвару, выпрашивать у своих собственных знакомых – вельмож высшего света – милостыню. Мог заявиться на военный, пресерьезнейший парад в компании ряженых приятелей.
Впрочем, один раз проказа Кологривова вышла ему, как говорится, боком. Михаил Пыляев так описывал эту историю: «Сидя во французском театре он заметил какого-то зрителя, который, как ему показалось, ничего в представлении не понимал. Кологривов вошел с ним в разговор и спросил, понимает ли он по-французски. Незнакомец отвечал «нет».
– Так не угодно ли, чтоб я объяснил вам, что происходит на сцене?
– Сделайте одолжение.
Кологривов стал объяснять и понес страшную чушь. Соседи даже в ложах фыркали от смеха.
Вдруг не знающий французского языка спросил по-французски:
– А теперь объясните мне, зачем вы говорите такой вздор?
Кологривов сконфузился:
– Я не думал, я не знал!
– Вы не знали, что я одной рукой могу вас поднять за шиворот и бросить в ложу к этим дамам, с которыми вы перемигивались?
