освещенную сцену вступил Маяковский и стал пересекать ее крупными и медленными шагами, выбрасывая вперед коленки и дразня всех своей необычной черно-оранжевой блузой.
Зал взорвался… Маяковский шагал. Его высокая фигура почти уже вдвинулась в кулису, когда из зала кто-то взвизгнул:
– Рыжего!
Зал заулюлюкал и подхватил выкрик. Маяковский остановился, повернулся лицом к столикам с розовыми лампочками и галдевшими гостями, затем спокойно прогромыхал тяжелыми башмаками к рампе. Все утихло».
Но Владимир Владимирович имел, что называется, фигу в кармане. Он начал читать не что-нибудь, а свое «первое социально-обличительное» стихотворение «Нате!»:
Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я – бесценных слов мот и транжир.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Зрители заплатили немалые деньги – и получили такую вот отповедь. Можно представить себе, что за этим последовало: «Маяковский закончил. Публика взвыла. Потом в зал плюхнулось, как огромная жаба, только одно-единственное слово, брошенное Маяковским прямо в раскрасневшиеся, пьяные и злые лица, и тут рухнули с потолка все балки…
По крайней мере, так показалось в первый момент, потому что все в зале взвилось, полетело, зазвенело, завизжало…
Маяковский так же спокойно повернулся и теми же широкими и медленными шагами удалился.
Все кончилось. «Розовый фонарь» потух навсегда. Публика бросилась к вешалкам. А там уже шел скандал между еле стоявшим на ногах Бальмонтом, который держал в руке бутылку сельтерской, и молодыми футуристами. Бальмонт взмахнул бутылкой, какой-то парень с разрисованной щекой вырвал ее у него… Появилась полиция».
Это происшествие вошло в историю Москвы как «розовое мордобитие».
Впоследствии – уже в двадцатые годы – здесь возникло кабаре «Не рыдай». В нем выступали Игорь Ильинский, Рина Зеленая, Михаил Жаров, Сергей Есенин, тот же – кстати говоря – Владимир Маяковский.
Соответствующая литература разъясняет, какие именно спектакли ставились здесь в тридцатые: «Вольные фламандцы», «Тиль Уленшпигель», «Ясно вижу», «Сказки Андерсена», «Сам у себя под стражей», «Гимназисты», «Клад». Идеологически отобранная юношеская романтика.
Стоимость билетов – в духе времени – была стандартная. Ровно по рублю за место.
Здесь же, при Государственном центральном театре юного зрителя, действовал и центральный театр кукол. Названия его спектаклей менее героические – «Поросенок в ванне», «Каштанка», «Пузан». Но и спектакли типа «Джим и Долар», конечно же, присутствовали.
Сегодня
