и стал слабо пульсировать.
– Что конкретно делает сейчас наш объект? – прервал сосредоточенное молчание Грубер.
– Сейчас он на кухне. Возможно, делает бутерброды, а, возможно, заваривает чай, – неопределённо пояснил Престон.
– А, возможно, именно сейчас он, разбивает жёсткий диск, – задумчиво предположил старший полковник.
– Возможно. Но сейчас восемь часов утра, – майор указал на бегущий в углу экрана таймер.– В это время наш объект обычно завтракает.
– Одно другому не мешает, – вполне логично резюмировал Грубер и раздражённо добавил.– Зачем нужен сканер, который не может показать, что конкретно делает объект наблюдения?
– Он создан для поиска живых объектов в труднодоступных пространствах. Например, людей под завалами или террористов в укрытиях, – заученно-чётко, словно студент на экзамене, ответил Престон.
– Только мы от такого поиска не имеем никакого толка, – разочарованно вздохнул старший полковник.
После того как Осокин нейтрализовал все установленные в его доме видеокамеры, кроме тех, что находились в гараже и в кладовке, Грубер обратился за помощью в департамент технического обеспечения. Оттуда прислали новинку – инфракрасный наносканер, способный «разглядеть» человека даже на глубине пятнадцати метров под землёй. Десять дней это чудо техники неотрывно следило за объектом в самых сложных для наружного наблюдения местах – дома и на работе – а в результате оказалось совершенно бесполезным. Сканер фиксировал все передвижения Осокина, но не давал никакой реальной картинки – только тёплый оранжевый силуэт на холодном серо-голубом фоне. А Грубера интересовала не просто картинка – его интересовали детали. Причем самые мельчайшие.
В Темза-Хаус Осокину изначально не доверяли. Два года назад его вместе с учёными, обвинёнными в торговле государственными секрктами, обменяли на русских шпионов, разоблачённых в США. Учёных было трое, а шпионов шестеро – сделка явно неравнозначная – и русские сами «пристегнули» для массовки осуждённого за измену родине Осокина. В отличие от перспективных физиков никакой ценности разоблачённый двойной агент не представлял, и его взяли буквально скрепя сердце. В Британии Осокину предоставили ведомственное жильё, необременительную работу в Ост-Индском колледже и небольшую подработку по профилю – чтение тематических лекций для курсантов Лондонской разведшколы. Контрразведчики не исключали возможности очередной перевербовки своего специфического лектора, и на всякий случай первое время держали его под плотной опекой, но никаких подозрительных интересов и контактов не выявили. Осокин вёл на редкость замкнутый образ жизни, и за два года не сблизился ни с одним человеком, ни на службе, ни в городе. На родине у нег не осталось никого кроме дочери Кати, с которой он пару раз
