на толстый красный шарф. Прямо Бернар-Анри Леви[28] в молодые годы. Я бесился от ревности.
Однажды Винни решила покататься с ним на лыжах. Катался парень дерьмово, и пока они спускались, я успевал спуститься трижды. Каждый раз, проезжая мимо, я останавливался, поднимая целый сноп снега, который залеплял ему лицо.
Вечером Винни присоединилась ко мне в баре. Она объяснила с милой улыбкой, что ревность в таких делах ничего не решает, что она очень меня любит, но я еще слишком юн. Потом сказала что-то едкое о своем кретине-бойфренде и заверила меня в своей вечной преданности. Слушая ее, я кивал, как пластмассовый пес на заднем сиденье машины. Винни явно была уже совсем взрослой, и пусть она не стала моей девушкой, зато я обрел подругу.
Возвращение в школу Лезиньи было трудным. Снег там был грязным и подтаявшим. Общим с Лейсеном был только холод. В те времена не было ни сотовых, ни интернета, и Франсуа выходил из себя всякий раз, когда я хватался за телефон, потому что это стоило денег.
Поэтому я писал письма, которые шли до адресата две недели, так что память о Винни постепенно угасла…
В третьем триместре я сблизился с Натали. Это была просто девчонка, и мы с ней забавлялись, как два приятеля. Я называл ее Полиной, она меня – Полен. Мы стали неразлучны. Конечно, мы тискались и учились целоваться. К продолжению она не была готова. Это хорошо, потому что я – тоже. Но мы пообещали друг другу, что настанет день, когда мы сделаем это вместе.
Учебный год закончился вяло. Все ученики давно превзошли мой уровень, и я не попал в число тех, у кого был приличный результат. Но это не страшно, никто на мои оценки даже не смотрел.
В то лето моего отца перевели в «Русалку», в Болгарию. И я, как обычно, приехал к нему.
Деревня находилась на берегу Черного моря и смутно напоминала Пореч. Но без Сократа мне было неинтересно, и я проводил лето, просто наблюдая, как оно проходит. На самом деле, я скучал по Натали, и мне не терпелось ее снова увидеть.
Вернувшись в Лезиньи, я помчался к ней домой. Загорелая Полина оказалась еще прелестнее, чем в моих воспоминаниях, но что-то в ней изменилось. В ее взгляде сквозила зрелость. Она проглядывала сквозь ее улыбку, слышалась в ее словах. Я опасался худшего, и она в конце концов призналась, что переспала с красивым блондином, которого встретила в сосновой роще. Мое сердце было разбито, хоть я и виду не показал. Я утратил свой статус любовника и обрел статус друга. Учебный год обещал быть по-настоящему скверным.
Мне больше не нужна была эта планета. Решено, я стану космонавтом. Мой сосед Жан-Клод Блашер, пилот самолета в «Эйр Франс», регулярно привозил мне маленькие пороховые двигатели, которые можно было купить только в Нью-Йорке. Ожидая переезда на мыс Канаверал, я решил конструировать собственные ракеты. Я собирал втулки фирмы «Сопалин» от бумажных полотенец, которые служили корпусом, и прикреплял к ним хвостовые крылья из бальсы. Парашют
