и популярность «Кровостока», если бы нашли хорошего менеджера. Позже появился исполнитель «Треш-Шапито Кач», делавший что-то отдаленно похожее, но бесталанный. Еще была группа 2h Company, которую я, при всем к ней уважении, слушать не мог. Был и первый альбом коллектива «Самое большое простое число», который по подаче больше походил на «ночных грузчиков» (и даже появился в один год с «грузчиками»), а по настроению и чувству был сравним с нашей «макулатурой». Сейчас я говорю без любви к тому, что они начнут вытворять дальше, это совершенно мертвая музыка, не вызывающая никакого волнения внутри, но первый их (или его, Кирилла Иванова) альбом попал в меня потрясающе метко – я заслушивался им, глядя на лимузины из окна своей комнаты. В общем, тогда подобной музыки было мало, альтернативный речитатив по-русски (а тем более то, что мы позже вслед за группой «Ленина пакет» станем называть словом «реп») казался диковинкой.
В общем, Костя был (и остается) для меня важным человеком, соавтором и читателем. Мы обменивались рассказами, стихами, часто переписывались, созванивались, делились новыми литературными открытиями. Я очень хотел снова делать с ним песни, потому что в «ночных грузчиках» работал своей глупой головой, погруженной в философские вопросы, пытался зафиксировать страдания ума, его мышиный бег по лабиринту отражающегося в нем же бытия. «Макулатура», чувствовал я, была моим сердцем, которое билось в настоящем моменте, моим телом, двигающимся в густой городской среде среди этих витрин, этикеток, признаков каждого дня и месяца, эмблем, шифры которых я пытался разгадать.
Меня будут постоянно спрашивать, в чем различие этих проектов и, если различий нет, за каким хреном мне понадобилось две группы, в которых я делаю одно и то же. Так вот вам ответ: разница была изначально, мой подход был разным, но со временем она стала неважна. А две группы или десять – кому какое дело, если они мне нравятся? Никого волновать не должно, сколько у меня написанных книг или музыкальных альбомов. Все это деление между одним циклом и другим, между одним текстом и другим – условность. Просто приходит время что-то выложить или опубликовать или приходит редактор, которому нужно что-то отдать. Иногда надо это делать, чтобы опять открывать чистую страницу и продолжать писать.
Потому что писать – это все равно что пить воду с похмелья, смотреть любимый сон после тяжелого дня. Это делает тебя живее, это превращает твою боль в смех, открывает новые двери восприятия и позволяет выйти за пределы тесного и болезненного «я». А писать в соавторстве – это вообще лучшее, что может с тобой произойти. Это все равно что любовь, только ты смотришь общий сон со своим товарищем и братом, и при этом вы не запихиваете органы друг в друга, не вторгаетесь своей грубой физикой в сон, не насилуете и не манипулируете, а просто даете неизведанному миру вырасти по мере своих скромных возможностей. Хотя, конечно, иногда в этот процесс вторгается и насилие.
Да, нас с Костей связывало творчество, даже в те годы, что мы почти не виделись. И за это время он много раз сбрасывал шкуру: когда мы познакомились, он был обычный подросток, лох дальних дворов, который любил Ву Танг и ГТА и пошел в университет, чтобы его мама
