Орахелашвили совершил непростительную ошибку: старый большевик опустился до жалоб и склок в кругу своих приближённых. (Я, разумеется, этого круга – никаким боком: не удостоили). Мамия начал распространять слухи о том, что Берию ему навязал Хозяин. А ведь это было неправдой. Если, уж, кто меня и «навязал», так это Нестор Аполлонович Лакоба, председатель ЦИК Абхазской АССР. Поддержал его – и меня, разумеется – Серго Орджоникидзе, в то время председатель ВСНХ и член Политбюро ЦК. А Хозяин – и то, в худшем случае – лишь «пошёл на поводу» у них!
Разумеется, «слухи о слухах» быстро дошли до Москвы. Уверяю вас: я здесь ни при чём. Меньше всего я хотел, чтобы мою фамилию поминали в таком контексте, да ещё, где: в Москве! Я никогда не был карьеристом, шагавшим по головам, в том числе, и благодаря «телефонному праву».
А Мамия всё не унимался. В каждом моём предложении, в каждом моём шаге он теперь усматривал только подрыв его авторитета и покушение на его кресло. Честное слово: досадно было видеть, как старый большевик скатывается до уровня соседа по коммунальной квартире.
В интересах самого же Орахелашвили было не разжигать ненужные страсти, и немедленно прекратить распространять слухи. Но он «пошёл другим путём». Сам пошёл: я его не подталкивал. Как и куда пошёл? Обыкновенное дело: вразнос. Тогда из Москвы и приехали люди. Не по моему сигналу: Мамия сам «дозвонился в колокола». Товарищи поговорили со мной, поговорили с Орахелашвили, и уехали. С чем именно, я не знал. Мне лишь оставалось надеяться на то, что с Иваном Дмитриевичем «провели разъяснительную беседу», и успокоили товарища заверениями в том, что со стороны его зама по его адресу не обнаружено никаких поползновений. Во всяком случае, приезжим товарищам я дал именно такие «признательные показания».
Но я ошибся. 17 октября 1932 года состоялся пленум крайкома, и я был избран Первым секретарём Закавказского крайкома ВКП (б) с оставлением первым секретарём ЦК Компартии Грузии. Не скажу, что это стало для меня неожиданностью. К тому всё и шло: либо я – либо Мамия (пардон за каламбур). Хрестоматийная ситуация «двух медведей в одной берлоге». Выбор сделали в пользу «более молодого медведя». Также не буду утверждать, что я был избран единогласно: наверняка сторонники Орахелашвили «набросали» мне «чёрных шаров». Но, как бы там ни было, а мандат доверия большинства я получил. Потом уже и Серго, и Нестор говорили мне о том, что Хозяин согласовывал мою кандидатуру с ними обоими, как вместе, так и по отдельности.
Думаю, что не только с ними: в кадровых вопросах Хозяин никогда не опирался на мнение одного человека. Не сомневаюсь в том, что он делал выбор. Ему было жаль отстранять Ивана Дмитриевича, с которым они были знакомы многие годы ещё до революции. Но Хозяин был человеком дела, а Мамия со своими необоснованными претензиями встал поперёк. Не поперёк горла – поперёк дела. Он стал мешать, и не Хозяину, а именно делу. Это и определило
