да, в тридцать седьмом несколько тысяч человек «определили», кого к стенке, кого на Колыму. Были среди них и «надлежащие ответчики» – по меркам того времени, разумеется. Но часть «понесла чужой крест»: этот факт отрицать нельзя. Только не надо «раздувать из искры пламя». Того количества репрессированных было явно недостаточно для того, чтобы запугать весь народ.
Ну, вот, представьте, что вы живёте в городе, в пятиэтажном доме на шесть подъездов, по двадцать квартир в каждом. То есть, всего – сто двадцать квартир. Берём в среднем по четыре человека на семью. Итого, грубо говоря – пятьсот душ. В одной из квартир, где-нибудь ближе к «хвосту» дома, «берут товарища». Что, остальные тут же впадают в ступор и прочие непроизводительные состояния? Да, ничуть не бывало! Подавляющее большинство из них и не подозревало о существовании этого человека, поэтому «слух пройдет обо мне по всей Руси великой» – это не о нашем «товарище среднестатистическом арестанте». Основная масса даже не узнает о том, что кого-то арестовали. Вон, и сейчас каждый день арестовывают кого-то: то уголовника, то хулигана. Что, народ трепещет и ужасается?! То-то и оно.
Я специально привёл нарочито грубый пример. Только привёл я его неспроста: соотношение репрессированных и всех остальных – примерно такое же, как и соотношение жильцов и арестантов в том многоквартирном доме. Это – к теме восприятия тридцать седьмого года как какой-нибудь «пятницы, тринадцатое число». Для подавляющего большинства граждан страны это был обычный год. Нормальный год. Даже, вон, новогоднюю ёлку стараниями Хозяина возродили – первую с семнадцатого года. Строились заводы, фабрики, на которые потом люди ходили на смену, а после смены в кино, в театры, на худой конец, в пивную. Словом, для подавляющего большинства продолжалась нормальная жизнь. А то, послушаешь этих «правдоискателей», так в тридцать седьмом только и делали, что поголовно умирали или готовились к смерти – и то, и другое в страшных мучениях! Будто и не любили советские люди, и не женились, и не рожали детей!
Конечно, для многих жизнь несправедливо остановилась, а для некоторых и вовсе кончилась. Этому есть объяснение, но нет оправдания. И об этом разговор ещё впереди. Сейчас же я хочу сказать лишь то, что не надо нам, жившим в то время, рассказывать о том, как мы не жили, а выживали, и то лишь чудом. Не надо «Мике забивать баки»: мы ведь не с Луны десантировались – и сразу же в пятьдесят третий!
А теперь вернёмся на несколько лет назад. (Не спешите забрасывать меня гнилыми помидорами! Я ведь заранее предупреждал о том, что не всегда смогу придерживаться хронологии: я не писатель – я только учусь). Так, вот: не хочу выпячивать себя, но на партконференции Тифлиса в январе тридцать второго, то есть, всего через три месяца после моего избрания, товарищи уже отметили меня. И как: «Под твоим руководством парторганизация Тифлиса уверенно и быстро пойдёт к новым победам.
