приснился такой яркий сон… нет, не знаю. Может это был и не сон. Наверное, мое подсознание каким-то образом соприкоснулось с моей прошлой жизнью. Вряд ли ты поймешь, но поверь: я не сошла с ума и у меня не было ночных галлюцинаций. Ничего подобного. Я просто во сне была там, в этом городе, где мы с тобой жили раньше. Я и ты.
Правда, все там было мне незнакомым: и золотой шар на высоком стальном пьедестале, и городская архитектура, и магазин на первом этаже кондитерской фабрики, в котором продают много шоколадных конфет, и театр… Однако моя душа чувствовала себя дома, как будто я вернулась в родные края после долгой разлуки.
И река с зеленоватой водой и берегами, поросшими буйной зеленой растительностью, и долина в окружении лесистых горных хребтов, и горы вдалеке, вершины которых будто окутаны дымом, – всё было до слез родным.
Я почувствовала какое-то раздвоение в душе или сознании… мне трудно объяснить это состояние. Но четко помню, как во мне нарастала растерянность и непонимание происходящего со мной. Я зашла в ближайшее кафе, чтобы сесть за стол, поскольку чувствовала усиливающееся головокружение, – и вдруг откуда-то сверху мужской голос мне приказал:
– Выйди на улицу и запомни название этого места. Все, что ты увидишь, поможет тебе его найти. Расскажи о нем Егору. Вы должны вернуться сюда: здесь ваш дом.
– Ну, и? Ты вышла и запомнила?
– К сожалению, нет: я проснулась.
– Тогда выбрось этот сон из головы и не заморачивайся тем, что увидела в нём. Ты была там, не зная где. Что толку думать об этом, а тем более переживать.
– Ты не понимаешь: это место во сне мне было до боли знакомым, и одновременно я понимала, что не знаю, где нахожусь. Какое-то раздвоение сознания и обострение чувств.
Голос Рины дрогнул, затем прервался и, тихонько всхлипнув, она прижалась к мужу в поисках защиты от самой себя и своих столь острых ощущений реальности произошедшего с ней во сне.
– Ну-ну, Солнышко, успокойся: это было всего лишь яркое сновидение, и не стоит так себя накручивать. Подумай о чем-нибудь приятном и расслабься. Я буду тебя согревать своими объятиями и спою колыбельную, хочешь?
– Сабрина улыбнулась в темноте, вспомнив его вокальные «способности», и отрицательно покачала головой.
– Спокойной ночи, любимый. Не беспокойся, я уже в порядке. И, спустя несколько минут, ее дыхание выровнялось.
Егор продолжал гладить ее волосы, испытывая непонятную тревогу. Ее причина была какой-то размытой, больше того – необъяснимой, но что-то в глубине подсознания не позволяло от нее отмахнуться, избавиться, как от ненужного раздражителя. И это что-то начинало жить в нем самостоятельной жизнью, побуждая желание начать поиски ответов на вопросы, пока еще четко не сформировавшиеся в его сознании.
Сабрине же продолжал сниться сон, и в нём она опять была участником событий, но уже не современных, а произошедших более
