бутылки, женщина молчала. Когда тяжёлая красная жидкость заполнила два бокала, Инга с задумчивым видом взяла один из них и, глядя в рубиновую глубину, сказала:
– Знаешь, твоя мама та ещё затейница. Скажи, Владимир, ты девственник?
Я нервно сцепил на груди руки, пару раз вздохнул, успокаивая взбесившиеся нервы, и ответил:
– Вообще-то, да. Ты к чему всё это?
– Твоя мать уговорила меня сделать из тебя мужчину, – на лице Инги засветилась лукавая улыбка. Взгляд карих глаз на миг упёрся в мои зрачки, после чего женщина спряталась за чёлкой и продолжила: – Правда, она так же просила не говорить тебе ничего… Но это не в моих правилах.
– А что в твоих правилах? – от шикарных новостей мне хотелось утонуть в полу. Ну, мама, удружила.
– Например, правильное замужество, – сказала Инга. – Есть у меня на примете мужчина моего возраста, состоятельный, не дурак. Думаю, скоро поженимся.
– И при чём здесь я? – странность происходящего начала зашкаливать.
– Если я что-то решила, то выполняю, – решительно сказала женщина, поднялась с кровати, залпом выпила бокал вина и подошла ко мне. Поясок её халатика оказался передо мной. Тонкие пальцы зарылись в волосы, запустив толпу мурашек по шее и между лопаток.
– Чего застыл? – её голос надо мной заставил пошевелиться. Руки сами нырнули под халат… И не нашли ничего, кроме шелковистой ухоженной кожи.
Где-то через час я ушёл от Инги, выслушав напоследок сентенцию о привычке к безопасному сексу и недопустимости влюбляться в первую женщину. Опыт оказался странным и настораживающим. Разумеется, у меня на неё встал, да ещё как. Но вот каких-либо особых ощущений и оргазмов я не ощутил ни в процессе, ни на пике. Лишь запыхался пару раз. И это ровненькое состояние заинтересовало меня даже больше того, что в этот вечер я потерял девственность. Ещё очень хотелось поговорить с мамой насчёт некоторых инициатив. И таки поздним вечером того дня я не удержался, перед сном сказал оживлённой матери, вернувшейся из гостей:
– Всё-таки меня больше интересуют парни.
Она хмыкнула, отхлебнула горячего чая и задумчиво ответила, глядя в ночь за окном:
– Ну, баловство всё это, сын. Пройдёт.
Я посмотрел на неё, отметив, что возраст берёт своё. Она отчётливо старела с каждым годом. Может быть, ты и права, мама. Может быть, и права… Время покажет.
Вступление-десять
Не прошло. Что уж тут поделаешь? Желание начало забивать голову, сами знаете – какое. Так что к следующему лету я познал всю сладость мучительного житейского дуализма. Настоящая шизофрения. Одна часть в ужасе зажалась внутри, попискивая: не смей, нельзя, хуже будет, не выделяйся, это опасно! Вторая же рвалась оценивать встречных парней с несколько прикладной целью, скажем так. Некоторые даже нравились. Настолько,
