невыносимо щекотал мне нос.
Часы на Площади фонтанов пробили шесть. Через полчаса карета Теодора остановится у моих дверей, а я еще не одета: меньше всего мне хотелось, чтобы пудра, сыпавшаяся с моих волос, запятнала новое платье. Я нанесла еще немного пудры, глубоко вздохнула, скатала волосы в валик и наконец-то уложила на голове скромную, но довольно пышную а-ля Помпадур. Спешно заколов ее шпильками, я решила не распускать локоны, а обойтись шиньоном и завитой прядкой волос, приспущенной на шею.
Я очень надеялась, что мое новое шелковое платье-водопад, ярко-бирюзовое с ниспадающими на спине складками, изумительно собранными Алисой, и декорированное шелковыми лентами-бантами – моих рук дело, – отвлечет внимание от нелепой копны на моей голове. Осознание того, что выходить в свет с Теодором придется чуть ли не ежедневно, открыло мне глаза на чудовищную нехватку подобающей одежды в моем гардеробе. Я сшила бирюзовое платье и теперь вечерами корпела над бледно-коралловым одеянием, подходящим для бала или званого обеда. А еще в своей спальне я трудилась над пока разрозненными частями будущего придворного наряда для церемониальных приемов на самых-самых верхах.
И все же благодаря новым платьям я могла везде сопровождать Теодора. Любое появление на публике вместе с наследником трона воспринималось знатью как некое зашифрованное послание – декларация о намерениях или, чаще всего, о политических махинациях. Стоило только сыну какого-нибудь мелкопоместного дворянчика заскочить на день рождения тети вместе с герцогиней, более родовитой, чем он сам, и салон Виолы неделю гудел, как растревоженный улей, обсуждая возможный брачный союз между их семьями.
Город уже наводнили слухи о том, что принц обручился то ли с «бесстрашной белошвейкой», то ли, в зависимости от источника слухов, с «дворянской подстилкой». Само собой, этого и следовало ожидать. На моей памяти было несколько подобных мезальянсов – смешанных браков между простолюдинами и обедневшими патрициями. Сообщения о свадьбах публиковались в солидных ежемесячниках, а дешевые газетенки тем временем рылись в грязном белье новобрачных. Все прекрасно понимали, что большинство подобных браков заключалось из-за денег или, скорее, из-за нехватки оных у отпрысков благородных семейств. У везучих торговцев и биржевых маклеров, плутовавших с куплей-продажей заграничных товаров и морскими перевозками, денег куры не клевали, чем никак не могли похвастаться захолустные дворяне, приведшие в упадок свои родовые гнезда.
Конечно, никто не предполагал, что Теодор ухаживает за мной, позарившись на мои богатства. От одной только мысли об этом меня разбирал смех. Правда, смех этот был сквозь слезы, и затем у меня перехватывало дыхание. Я сжигала за собой все мосты: отстранялась от работы в ателье и собиралась показаться рука об руку с Теодором, выставив на всеобщее обозрение наши парные золотые цепочки.
Но у меня есть веская причина появиться там, одернула я себя. И эта причина – процветание Галатии и ее народа. Повторяя про себя это заклинание,
