хвостом.
Ни один источник света не зажжен. Ночь продолжает царить в доме. В доме, напоминающем…
Дом с приведениями, не меньше. Разве только… Больше!
Нежели, жилое помещение.
По полу бегают светло-желтые и голубо-белые лучи фар машин.
Расцветающее понемногу красно-желтое солнце, с темно-синего, почти черного, неба, следит за всем происходящим вокруг. Вокруг и внутри помещения. Особое внимание уделяя девушке, перепроверяющей наличие всех предметов с собой.
Убедившись в этом, она потуже затягивает черную резинку на хвосте. Проворачивает серый металлический замок, входной черно металлической двери, обитой темно-коричневой древесиной. Серый подъезд встречает ее гробовой тишиной.
Тишиной и темнотой…
Из темноты в темноту… Лирично и иронично!
Она практически переступает порог, когда слышит за своей спиной, обращенный к ней, вкрадчивый женский голос. Шепот, почти шипение:
– А как же улыбка?
Повернувшись на него, девушка видит ссутулившуюся старую женщину, пятидесяти лет. Одетую в свой старый серый, кое-где вытертый и порванный, махровый халат. С протертым белым передником, поверх. На голове ее, что-то на подобии лепешки, из светло-русых длинных волос. Достигающих, в расправленном и распущенном виде, лопаток.
Еще одна! Сговорились?!
Нормально! Бог троицу любит.
Чего нормально? Знаешь, кто этот счастливчик, под номером три? Угадай с одной попытки: один… два… Она с тобою говорит!
Ей не идут пучки!
На ногах старые розовые носки и тапки, с отрывающейся и хлюпающей, при ходьбе, темно-розовой резиновой подошвой.
Нынче, не так легко купить себе что-то лучше того, что есть и что имеешь. Обычно, это лучшее, казавшееся таковым, на первый взгляд, оказывается худшим. И, как правило, только кажется!
Ее серо-голубые глаза блестят во тьме, обрамленные, не только светлыми короткими ресницами и узкими светлыми бровями, на высоком и бледном, морщинистом лбу. Но и мелкими морщинками у них. Как и у большого, но не длинного носа. И широких, но таких же пухлых, подкрашенных красной глянцевой помадой, губах. Пунцовые щеки ее, были чуть растянуты. В теплой и приятной, широкой улыбке. В старых и морщинистых, окунувшихся руках, поблескивал серый металлический поднос.
Мария! Гувернантка… Ни разу не получалось уходить тихо! Так, чтобы не потревожить эту милую и добрую женщину
– Благодарю! Действительно, совсем забыла…
Подойдя к женщине вплотную, девушка наклоняется над ее подносом и окунает лицо, в мутную жидкость глубокой стеклянной чаши. На дне которой, покоятся мелкие частички легкого бледно-бежевого волокна.
От волн, вызванных проникновением, они тут же поднялись на поверхность. И начали опадать, периодически зависая. Словно, белая взвесь, в прозрачной и прохладной, чистой воде. На доли секунды они остановились и замерли.
