а песок таким же белым, как и на всем побережье. Я всю жизнь прожил здесь. Прораб на моей последней работе несколько дней присматривался ко мне и, должно быть, что-то увидел, так как предложил мне отделочные работы внутри дома. Он обучил меня некоторым навыкам и, в частности, сборке этих кухонных шкафов. Я и не подозревал, что обучаюсь приемам, которые в этот августовский день заставили меня громко рассмеяться, когда я понял, что работа доставляет мне удовольствие. Я был рад, что находился в это время в кухне один и не пришлось объяснять ребятам, в чем дело.
Я работал на стремянке, когда услышал вдали вой сирен. Их было очень много, но они были далеко, настолько далеко, что их почти заглушал шум прибоя. Я не обратил на это большого внимания. Вскоре они слились с шумом волн, и я продолжал работать. Я уже начал спускаться со стремянки, когда кто-то взбежал по лестнице в комнату.
– Тревис! – крикнул Джеб, один из наших рабочих. Тяжело дыша, с покрасневшим лицом, он остановился посреди кухни, с трудом переводя дух.
– Это твой дом, приятель! – проговорил он. – Там пожар!
Я уронил молоток и бросился к лестнице.
– Они живы? – спросил я на бегу.
– Не знаю, друг. Я только что услышал и прибежал сказать…
Я не дослушал остальное, практически скатившись по лестнице, и только едва-едва удержался на ногах, в последний момент схватившись за перила. В голове у меня помутилось. Что произошло? Неисправная проводка? Душистая свечка из тех, что мама жгла, чтобы заглушить затхлый дух старого дома? Или ее проклятые сигареты, хотя она и была очень аккуратна? Она была не из заядлых курильщиц, засыпающих с сигаретой в руке, особенно когда в доме находилась Белла.
Белла. Только бы они обе были живы!
Я сел в свой фургон и, когда разворачивался, чтобы повернуть к своему дому, увидел в небе дым. Это был белесый дым пожарища, не черный, когда дом полыхает, и это дало мне надежду. Сероватое облако поднялось в небо и повисло в потоке воздуха, уносившего его прочь от океана. Четыре мили до дома я преодолел за три минуты.
Две пожарные машины и «Скорая помощь» стояли перед обгоревшим скелетом небольшого коттеджа, который служил мне домом последние восемь лет и больше уже никогда моим домом не будет. В тот момент я об этом не думал. Выскочив из фургона, я бросился к машине «Скорой помощи». Ридли Скраб, полицейский, с которым я когда-то учился в школе, возник передо мной, как будто вырос из-под земли, и схватил меня за руку.
– Твою маму увезли в больницу. Белла в машине. С ней все в порядке.
– Пусти! – Я вырвался и, подбежав к открытой дверце «Скорой», влез туда, не спрашивая ни у кого разрешения.
– Папа! – Крик Беллы заглушала кислородная маска, но он все же был настолько громким, что я понял, с ней действительно все в порядке. Я сел на край носилок и взял ее на руки.
– Все хорошо, детка. – У меня так стиснуло горло, что «детка» получилось у меня шепотом. Я взглянул на фельдшера, девушку лет двадцати. – Она в порядке, правда?
– С
