хозяин, не обращая внимания на его стеснение, усадил однополчанина рядом с собой и тут же наполнил хрустальные рюмки водкой из запотевшего графинчика.
– Давайте за встречу!
Все, кроме Степаниды и Семёна, которым выпивка не полагалась по малолетству, дружно выпили.
– Хороша! – крякнул Будищев, и, заметив выразительный взгляд Геси, с хитрой улыбкой добавил: – Особенно с мороза.
– Это верно, – поддакнул порозовевший Шматов.
– Кушайте, пожалуйста, – налила ему полную тарелку Стеша и, вернув половник в супницу, присела рядом с усиленно работающим ложкой мальчишкой.
– Благодарствуйте, хозяюшка, – отозвался парень и принялся за еду.
Поскольку в доме Будищева все работали, приготовление пищи лежало на прислуге – улыбчивой вдове лет сорока пяти по имени Авдотья. Официально она числилась кухаркой, но вдобавок к заботам на кухне закупала продукты, убиралась в доме и вообще вела хозяйство. Иногда ей помогала Степанида, да и Гедвига Генриховна, бывало, баловала своих домашних тельной закуской из сельди или запеканкой[18], но в основном та прекрасно справлялась сама, тем более что её хозяева были людьми непривередливыми.
– Знаменитые щи! Наваристые, – похвалил Федька с блаженной улыбкой.
– Это ты ещё солянки в исполнении нашей поварихи не пробовал, – заметил Дмитрий и пододвинул к приятелю рюмку, – давай вздрогнем, и расскажешь, как там наши?
– Слава богу, все живы, – начал обстоятельный рассказ Шматов. – Северьян Галеев на сверхсрочную остался, сказывали, уже в фельдфебели метит. Как чувствовал, что мы встретимся, велел кланяться. Степка Егоров, что артельщиком был, как и я, демобилизовался. Говорил, трактир откроет.
– Этот сможет. А офицеры?
– По-разному. Их благородие господина Гаупта перевели в штаб, Михау тоже куда-то черт унёс. А вот Всеволод Михайлович служат ещё.
– Это ты про Гаршина, что ли?[19]
– Ага. Хороший офицер, с понятием. А вот господин Малышев в отставку подали.
– Понятно. А теперь расскажи, где ты шарахался до сих пор?
– Так домой в деревню отправился.
– И что там?
– Худо, – не стал скрывать Фёдор. – Мамка ещё прошлой зимой померла. Один я остался. Избенка без пригляду совсем худая стала, скотину мир разобрал, так что хозяйства почитай, что и нету. Я сперва на заработки подался в Рыбинск. А уж там барчука нашего встретил.
– Лиховцева?
– Его.
– Ну и как он?
– Бедует.
– Прямо-таки бедует?
– Известное дело. Хоть и благородный, а без ноги трудно!
– Тоже верно.
– Так вот он мне твой, то есть ваш, адрес и дал!
– Я так и понял, – покивал Будищев, потом с сомнением оглядев наряд однополчанина, обратился к Гесе: Гедвига Генриховна, счастье моё, ты видишь, как одет наш друг?
Русские названия форшмака и кугеля – традиционных блюд еврейской кухни.
В этом варианте истории Гаршин не получил ранения и продолжает служить.
