скамьи, опасливо поглядывая на хозяев, как будто опасаясь подвоха. Те, проголодавшись с дороги, немедленно накинулись на разложенное вокруг богатство, и некоторое время был слышен только звук жующих челюстей и чавканье Сёмки.
– Какое прекрасное молоко, – похвалила Геся, вытирая губы уголком салфетки. – Скажи, э… Маша, а нельзя ли нам каждый день приносить такую же крынку? Мы заплатим.
– Чего же нельзя-то? Особенно если заплатите. Известное дело, где вам в городе хорошего молока взять.
– Вот и славно. Стеше, полагаю, тоже будет полезно.
– Конечно, полезно! Вон она у вас какая тощая, да бледная, краше в гроб кладут.
– Я просто немного устала, – вспыхнула девочка, и на глазах её блеснули слёзы.
– Ничего-ничего, откормим, – добродушно усмехнулся Дмитрий. – Принарядим, все женихи наши будут!
За столом воцарилось неловкое молчание, разве что Семён продолжал работать челюстями как ни в чём не бывало, время от времени запивая булку с колбасой чаем.
– Ой, я что-то не так сказала? – повинилась гостья. – Вы уж простите меня, дуру деревенскую!
– Ничего страшного, Маша. Лучше расскажи, как вы тут живете?
– А чего рассказывать? Слава богу, не голодаем. Даже в кусочки[11] нынешний год почти никто не ходил.
– Это хорошо. А про меня что мужики говорят?
– Сомневаются. Говорят, какой с тебя барин? Ты уж не серчай, а только нет у тебя ни виду, ни обхождения. Давно ли сам коров пас?
– Было дело, – ухмыльнулся Будищев.
– Опять же, прежний управляющий – господин Бастрыкин, перед тем как бежать, почитай всю господскую землю мужикам в аренду отдал из половины урожая. Пустой был человечишка, прости меня Господи, а напоследок доброе дело сделал. Только вот теперь хозяин новый. То есть ты. И чего теперь будет, непонятно. Вот мужики и сомневаются.
– Половина урожая – много! – покачала головой Геся. – А велики ли урожаи в ваших местах?
– Да где там, – согласилась крестьянка. – Сам два и то за счастье. Вот и боятся наши мужички, как бы «с таком» не остаться!
– Дмитрий не такой! – не выдержала Стеша. – Он простых людей не обижает.
– Эх, милая, кабы то наперед знать, – вздохнула Маша. – Вон у мужа моего дядя в Климовке. Прежде был человек как человек, а как богатеть начал, как будто подменили. Разговаривает через губу, сельчан сторонится, а уж коли ему в кабалу попадешь, так всю кровь выпьет, мироед! А богачества-то, если разобраться, с гулькин нос.
– Ладно, я тебя понял. Расскажи лучше, как сама живешь. Супруг не обижает?
– Гаврила-то? Ха, пусть только попробует! – задорно усмехнулась молодуха и отхлебнула из поданной ей чашки ароматный напиток. – Ой, и впрямь вкусно… да ещё с сахаром… не обманул, черт языкатый!
Когда проводили гостью, уже смеркалось и перед новыми владельцами во весь рост встал вопрос вечерней гигиены. Как ни
