всегда царят в аэропорту, и раскачивались из стороны в сторону в незнающем слов и времени общем горе.
Он и его дочь Джесс. Джесс, оставившая в Рауэне семилетних близнецов и мужа. Сестра Эриха. Оставшееся у Ван Вейтерена дитя.
– Я еще не готова к встрече с мамой, – призналась она, когда они спустились к машине на подземную парковку. – Не могли бы мы просто поехать и где-нибудь посидеть?
Он доехал до небольшого кафе «Зейпорт», расположенного на въезде в городок Эгерштадт. Позвонил Ренате и объяснил, что они немного задержатся, после чего они провели несколько часов, сидя друг напротив друга за одним из столиков с видом на дождь и дюны. И на свинцово-серое морское небо, тяжелым куполом возвышавшееся над истерзанной ветром голой прибрежной полосой. Джесс настояла на том, чтобы не выпускать его пальцев из своей руки, даже пока они ели, похоже, как и Ульрика Фремдли, понимая, что сейчас ему нужны не слова.
Понимая, что речь не о них самих, а об Эрихе, и что важно как-то удержать отца.
– Ты его видел? – спросила она через некоторое время.
Да, он ненадолго заезжал в воскресенье в судебно-медицинскую лабораторию. Ему думалось, что Джесс тоже стоит там побывать. Если у нее есть желание. Скажем, в течение завтрашнего дня, он готов поехать с ней.
Она спросила также, кто это совершил, и он объяснил, что не знает.
Почему?
Этого он тоже не знал.
В половине шестого они покинули Эгерштадт, и через сорок пять минут он высадил Джесс перед домом Ренаты на улице Маалервех, где ей предстояло пока пожить. Рената вышла на лестницу и бросилась на шею дочери, а Ван Вейтерен ограничился тем, что достал с заднего сиденья вещи и договорился о встрече втроем на следующий день. В первой половине дня, чтобы, возможно, съездить посмотреть на Эриха – Рената тоже еще не успела этого сделать. Или была не в силах.
Вернувшись домой, он обнаружил на кухонном столе записку от Ульрики. Та писала, что любит его и будет дома около девяти. Он приготовил себе тодди[4] с вином и уселся в гостиной в полной темноте. Поставил диск Пендерецкого, но почти сразу выключил музыку.
«Слова лишние, – подумал он, – и музыка тоже. Эрих мертв. Тишина».
Минут через сорок пять позвонил Рейнхарт.
– Как дела? – поинтересовался он.
– А ты как думаешь? – отозвался Ван Вейтерен.
– Вы сидите в одиночестве?
– Временно.
На несколько мгновений воцарилось молчание: Рейнхарт подыскивал слова для продолжения.
– Хотите поговорить об этом? Мы могли бы завтра ненадолго встретиться.
– Возможно, – произнес Ван Вейтерен. – В таком случае я позвоню. Вам известно, кто это сделал?
– Понятия не имеем, – ответил Рейнхарт.
– Я хочу, чтобы вы его нашли.
– Мы его найдем… я еще кое-что хотел сказать.
– Еще кое-что? – удивился Ван Вейтерен.
– Марлен
Тодди – алкогольный напиток из забродившего сока некоторых видов пальм. –
