была такой злобной и громкой, что пожарный, которого женщина побила, захохотал.
Оператор произнесла:
– Э… спасибо, – и слиняла.
Рядом со мной возникла Рокси.
– Познакомился с моей мамой, да? – сказала она, показывая на женщину в инвалидной коляске.
– При-привет! – я начал заикаться. – Как у вас дела?
Она даже не взглянула на меня.
– Да пошёл ты!
Глава 17
Нас так и не эвакуировали. Потихоньку суматоха на улице улеглась. Одна за другой уехали машины. Пожарные сложили свою длинную лестницу.
В воздухе стоял запах горелого дерева – пахло остатками костра в честь Гая Фокса.
Когда небо на востоке посветлело, начальник пожарной службы (у него на каске было две полоски – единственное, что я помнил после экскурсии на пожарную станцию в подготовительном классе) обошёл людей, которые ещё оставались на /лице.
Рокси уже закатила свою маму в дом. Я с ней больше не разговаривал (да и не хотел).
Отец пил чай из высокой чашки. Такую же он предложил пожарному, который руководил спасательными работами с лестницы. Они не заметили, как я сел на ступеньках позади них.
– …очень легко может начаться, приятель, – говорил пожарный, жадно отхлёбывая чай. – Одна искра, сухая погода, немного ветра – и видишь?
– Кто-нибудь пострадал? – спросил отец, словно прочитав мои мысли.
Пожарный, задумавшись, сделал ещё глоток.
– Я не должен рассказывать до официального объявления, но уж ладно… – он помолчал, и отец не торопил его. – Ему ведь уже не поможет, верно?
Ему? Он сказал – ему? Моё сердце упало.
– Или, может быть, ей, – продолжил пожарный. – В любом случае… нам известно об одном теле. Мы пока не знаем, кто там жил. Машины не смогли проехать по тропинке, а шланги не такие длинные. У них не было шансов.
У них? Это означало «у него и неё» или… Я перенервничал, устал и не знал, что и думать.
Папа фыркнул и покачал головой:
– Страшная смерть.
– Она всегда страшная, если ты не готов. Но такая, возможно, быстрее, чем другие. Ты задыхаешься намного раньше, чем начинаешь гореть.
Пожарный улыбнулся, словно сказал нечто вдохновляющее, но меня всё равно охватила печаль. Я ткнулся носом в колени и понял, что вот-вот зареву. Видимо, несколько раз я всхлипнул, потому что отец и пожарный обернулись. Пожарный заговорил, и его мягкий акцент уроженца Ньюкасла прозвучал успокаивающе.
– Ничего, сынок. Отправляйся-ка спать. Ночка была чертовская!
Я встал и неловко кивнул, чувствуя, что по щекам моим катятся слёзы. Пришлось вытереть их рукавом.
– Это… это дым. Он попал в глаза, – зачем-то сказал я.
– Ну да. Бывает. Он всем попал, – ответил пожарный и похлопал меня по плечу. – Прими душ, сынок. Тебе станет лучше, когда ты избавишься от этого запаха.
