только половины ноги, а мозги все на месте, так что разберусь уж как-нибудь, что мне по силам, а что нет.
– Я просил, не говори таким тоном с матерью, – предупредил отец, но в тот момент его слова канули в пустоту, потому что мать с дочерью устроили Смертельные Гляделки, и для них окружающий мир просто перестал существовать.
– Делия, ты говоришь, что у тебя всё в порядке… – начала мама.
– Да, – перебила дочь.
– От такого количества фантастики точно свихнешься, – заметил Адам.
– Тебя только не хватало, – окрысилась Краш.
– Да, Адам, не вмешивайся, – съязвила мама. – Делия у нас и так всё знает, куда уж там любящим взрослым ей что-то советовать.
– Я тоже взрослая.
– Вот и веди себя по-взрослому. А вдруг от долгой ходьбы мозоль натрешь? А если туда зараза попадет? Об этой жуткой эпидемии вообще молчу, – она взмахнула рукой в сторону окна, намекая на несметные жертвы. – Я про заражение обычными микробами, которые могут попасть внутрь через ранку и тебя прикончить. В лесу нет ни больниц, ни скорой помощи.
– Между прочим, ты тоже можешь заразиться, – возразила Краш. – Споткнешься о какой-нибудь камень, руку порежешь и точно так же подхватишь заразу, как твоя бедная дочь-калека.
Мама ахнула, стиснув зубы, услышав это слово на букву «К», запретное с того самого дня, когда Краш выписали из больницы.
– Ты не калека, – сказала мама.
– Ты так только говоришь, а на деле всё как раз наоборот, – возразила Краш.
Как же бесит манера матери выставлять ее несмышленым ребенком, только маме удавалось вызвать этот предательский ком в горле от наворачивающихся слёз, и от бессилия руки сами сжимались в кулачки.
Зря она осталась дома и поступила в тот колледж, где работали родители, это уж точно. При выдающихся успехах в школе могла бы поступить в университет покруче, чем у Адама (вообще-то гораздо престижнее, но она не стала ребячиться, утирая братцу нос, хотя в семнадцать лет сдержаться было ой как нелегко), просто душа болела, как она оставит папу с мамой одних.
Ее родители были постарше, чем у большинства студентов, когда родился Адам, маме было уже тридцать восемь. Хотя они держались молодцом, возраст давал о себе знать – то, что раньше получалось само собой, теперь не ладилось или требовало определенных усилий. Отец принимал таблетки от давления, а мама быстро уставала. Это возрастное, ничего особенного, но Краш не хотела оставлять их в этом доме одних, так далеко от города, особенно зимой, когда для того, чтобы просто смотаться в магазин за молоком, приходилось расчищать длинную подъездную дорожку.
Поэтому Краш, не кривя душой, заявила, что ей хватит диплома того колледжа, где они преподавали. Пускай думают, что она не может обойтись без их опеки, хотя всё было ровным счётом наоборот.
К сожалению, из-за этого родители все еще смотрели на нее, как на ребенка, и добиться независимости взрослого человека не удалось. Мама считала
