style="font-size:15px;"> Еще до начала этой безрассудной вылазки в Зону Заражения, перед тем как садиться в машину, она вручила всем маски и перчатки с таким серьезным видом, словно священник, раздающий прихожанам гостии.
– И нечего тут глаза закатывать, Адам, – сердито сказала Краш. – Ты, конечно, идиот, но тебе еще жить да жить, так что надевай маску.
– Думаешь, эта тонюсенькая фигня поможет? – недоверчиво разглядывая маску на просвет, спросил Адам.
– Болезнь передается воздушно-капельным путем, верно? – уточнила Краш. – По крайней мере так уверяют специалисты Центра по контролю и профилактике заболеваний. Конечно, если вирус еще не мутировал.
– В Неземную Тварь! – сказал Адам голосом рассказчика из фильма ужасов.
– Маска не повредит, – отозвался отец обманчиво добродушным тоном, это значило, что возражения излишни.
Адам надел маску.
Мама тоже в сомнении оглядела маску, но надела ее без жалоб, тщательно расправив волосы под завязками. Краш так и подмывало вставить шпильку, мол, для кого ты прихорашиваешься, но она вовремя прикусила язык, потому что отголоски недавней ссоры еще витали в воздухе, и хотелось бы разрядить обстановку, а не доводить до полномасштабной войны.
И потом, прическа для мамы была щекотливой темой. Она часто с завистью гладила волнистые локоны Краш и всё твердила, мол, как ей повезло с волосами, доводя до белого каления.
У мамы волосы так курчавились, что только дай им волю – получился бы шикарный одуванчик в стиле афро, как у Пэм Гриер[6].
А маме такой стиль не нравился, она мечтала о прямых и гладких волосах, полной противоположности тому, чем наградила ее природа. Вот и увлеклась всякими химическими средствами – бальзамами, маслами, смягчителями волос – и старательно искореняла любой намек на завитушки. Она очень гордилась своей внешностью и не считала всякие мелочи, вроде глобальной эпидемии, поводом снижать планку.
Несмотря на то, что семья была в сборе, Краш, сидя в медленно ползущей по извилистым проселкам машине, всё никак не могла отделаться от растущей тревоги. Отец никогда не превышал скорости, даже если мама, известная среди местных полицейских «гонщица», скрипела от нетерпения зубами на соседнем сиденье, и остался верен привычке даже теперь, когда некому стало штрафовать за нарушения.
Краш поглядывала в окно на попадающиеся там и сям вдоль дороги дома. В основном, они стояли вдали от проезжей части, как и их дом, и поэтому трудно было определить, остался ли в них кто живой. Она искренне удивилась, не заметив на обочине брошенных машин. Да, эти места оживленными не назовешь, но мог же кто-нибудь из заболевших попытаться выбраться из города, а потом остановиться, не в силах ехать дальше. Однако ничего подобного она не заметила.
На подъезде к городу она увидела, что в некоторых домах выбиты окна, а машин возле них на дорожках совсем мало. Похоже, оставшиеся в живых занялись мародёрством
