не особо дружелюбным, но при этом кладезем всевозможной информации, которой ему не терпелось поделиться, ради чего он и открыл магазин.
– А еще потому, – однажды пояснил он Краш, – что вдоволь наслушался приказов в армии и больше не желаю, чтобы мной командовали.
Конечно, Знатока на месте не оказалось, и Краш задумалась, попал ли он в ту кое-как сваленную кучу обугленных скелетов в центре, спокойно умер у себя в квартире наверху или сумел выбраться из города и теперь скитается где-то в лесу в ожидании, когда всё это закончится.
Она очень надеялась на последний вариант и на встречу с ним где-нибудь по дороге. Краш была не слишком общительна, но не прочь встретиться со Знатоком и принять в свою тесную компанию.
Когда ей сделали первый протез, она почувствовала себя какой-то инопланетянкой, словно оказалась в центре всеобщего внимания. После первой примерки они с мамой зашли в кафе за мороженым в вафельном рожке, а ветхозаветная хозяйка Мэри-Джейн (конечно, на самом деле ей было не две тысячи лет, просто восьмилетнему ребёнку старики казались допотопными реликвиями, словно всю жизнь были такими старыми, даже в молодости) вместо маленького рожка вручила ей полную вазочку мороженого со взбитыми сливками, шоколадной глазурью и вишенкой сверху, многозначительно добавив маме:
– За счет заведения.
Она понимала, что подарок от доброты душевной, чтобы ее подбодрить, но от этого стало только хуже – Мэри-Джейн ее пожалела. Мороженое не лезло в горло, и пришлось глотать через силу, не чувствуя вкуса и борясь с приступами тошноты при каждом воспоминании о взгляде сердобольной старушки, но она всё-таки доела до конца и поблагодарила с вежливой улыбкой, а когда Мэри-Джейн спросила, как ей понравилось, соврала:
– Такой вкуснятины в жизни не пробовала.
Потом они отправились в спортивный магазин за новой парой кроссовок (правая нога успела подрасти, хоть левой было уже не суждено), и когда вошли внутрь, Знаток оторвал взгляд от прилавка со своей обычной полуулыбкой-полугримасой, словно не мог определиться с выражением лица.
Он проковылял вокруг прилавка им навстречу, остановился прямо перед Краш и молча задрал правую штанину, под которой блеснул металл. Она удивленно вытаращилась в его ярко-синие глаза, а он только подмигнул и, опуская штанину, спросил:
– Чего угодно дамам?
До этого момента она и не подозревала о том, что в далекой заокеанской пустыне какой-то самопальной миной ему оторвало ногу выше колена, ведь на нём всегда были широкие штаны до щиколоток с нашитыми карманами. Но при виде этого протеза под закатанной штаниной ей полегчало сильнее, чем от десяти порций мороженого.
На кассовом аппарате виднелось множество вмятин, похоже, от ударов кувалдой, и денежный ящик опустел. Интересно, какому идиоту в нынешние времена понадобились деньги? Они же просто превратились в зелёные бумажки.
На
