хочется, словно она должна была непременно посмотреть развязку.
– Согласен?
Глядя, как бледность покрывает лицо Киану, как он безостановочно скручивает и раскручивает бумажную салфетку, Вера положила свою ладонь на его пальцы, чтобы успокоить их. Киану решительным жестом отдёрнул руку.
– Послушай, Ки, разве в любви нужно задавать столько вопросов, разве нужно так настырно ворошить чужое прошлое?
– Я учёный, я приверженец здравого смысла, следовательно, я привык докапываться до сути вещей.
– Очень мило с твоей стороны, но мне кажется, что моему прошлому ты уделяешь внимания гораздо больше, чем требовал бы простой здравый смысл…
Киану отбросил в сторону салфетку и расслабил руки, потом равнодушно отвёл глаза в сторону, как бы говоря, что его воодушевление поостыло, вопрос исчерпан и более его не интересует. Однако Вера знала, что через мгновение-другое лихорадочная энергия вновь забурлит в нём с удвоенной силой, что эта лихорадка быстро оживит его руки и наполнит нехорошим блеском голубые глаза.
– Даже если я не буду о них знать, – мрачнел Киану, – они не исчезнут из твоей жизни. Мужчине всегда полезно узнать, кто рядом с ним: скромная овечка или развязная пантера, повязывать ей на шею бантик или же надевать ошейник.
По всему было видно, что он хотел выразиться поядовитее.
– А мне казалось, что от допросов, бантиков и ошейников чувства не становятся крепче, наоборот, они… – Вера оценивающе на него посмотрела, – они быстрее проходят.
Соблазн подняться и уйти усиливала назойливость Киану. Чудесный вечерочек он ей устроил. Это не свидание, а странная несообразность, неужели он не понимает, что его слова причиняют ей боль? Скорее всего, нет. В сущности, ему нет дела до чувств других, он не принимает их в расчёт. Скорее всего, он и сам страдает от своего переменчивого настроения, для него самого убогая сцена ревности мучительна. Вероятнее всего, его скандальные выпады в первую очередь служат наказанием ему самому. Каким-то внутренним чутьём Вера полагала, что в его поведении сокрыта возможная внутренняя жестокость. Ревность и невоздержанность, разумеется, не в счёт. Она догадывалась, что законопослушные хлипкие ботаники, без единой мышцы под кожей, могут быть куда более жестокими, нежели мускулистые качки в стиле голливудских боевиков.
– Не думал об этом, – почти выкрикнул Ки.
В отличии от Киану, не скрывавшего своих чувств, кроткая Вера героически старалась не обращать внимания на его выпады и вела себя более сдержанно. По правде сказать, Киану выглядел полным кретином, когда корчил из себя гончего пса, напавшего на свежий след. Уж кто-кто, а Вера-то знала, что вокруг неё давно нет никаких следов. Тогда почему она чувствует себя жертвой? Да потому что он постоянно травит её. И что ей теперь делать? В её положении ничего не оставалось, как сделать хорошую мину при дурной игре, и, главное, никаких пессимистичных настроений, ведь его последняя реплика говорила о том, что он уже выдохся.
Зная навязчивую склонность Киану
