братан, ты ещё не знаешь, что такое настоящее горе. Когда люди глядят открытыми глазами на солнце и не-не видят его! Ты видел своих друзей с выколотыми глазами, с распоротым животом и вырезанными яйцами… и… и-из-изувеченных при жизни?.. Братан, знаешь, горе не бывает маленьким, горе всегда безмерно…
Он замотал головой, словно отгоняя кошмар, некоторое время напряженно молчал, будто решая, говорить ли дальше, и решительно, жестко произнес:
– Они сами себе подписали приговор. Сами поставили себя вне закона! Вне Закона! Они враги России, а врагов надо уничтожать, если этого не сделать… У нас нет выбора. Этот Карфаген должен быть уничтожен. У нас есть право на эту месть. Святое право, и никто, и ничто нас не остановит. Год, два, десять лет пройдёт, но мы отомстим. Они думают, что только у них кровная месть… Не-ет… хрен вот им, теперь она есть и у нас. Мы клялись ничего не забыть. Наши павшие, замученные товарищи дали нам право… – Я смотрел на его слабое отражение в окне и мне думалось, что это не он говорит, а его вторая сущность, та, что следует за ним и сейчас воспаленно вещает из-за стекла.
Сергей опять умолк внезапно, на полуслове, то ли не зная, на что он имеет право, то ли не желая договаривать. Мне показалось, будто я понял, уловил недосказанное им, и я поспешил возразить:
– Извини, Сергей, я не согласен с тобой, нельзя воевать с целым народом…
– Никто так не ставит вопрос. У меня нет ненависти к чеченцам, и я думаю, многие наши жертвы из-за этого. Но почему с русскими можно делать все, что заблагорассудится, а с другими нельзя… Мы не научились по-настоящему ненавидеть своих врагов, а эту нечисть, что довела людей до такого состояния… необходимо вывести… Ладно, Василий, давай прекратим этот никчемный разговор… Только я уверен: если стреляют из-под юбки, жалости нет места…
– Сергей, ты же православный! – не унимался я. – Крестик, наверное, не из-за моды носишь. А в писании говорится «не убий». – Увидев, как он сжал кулаки, я осторожно обнял его за плечи. – Успокойся, Сергей. К тому же, говорят, что Бог един, будь то мусульманин, буддист или православный. Наш Создатель… Просто называют его по-разному. А убитые, как с той, так и с другой стороны, сейчас предстали перед Всевышним. Наверное, он разберется с каждым в отдельности и каждому воздаст по заслугам…
– Ну, спасибо, просветил. – Сергей кулаком хлопнул по сто-лу. – Не было тебя там, рядом со мной. А я-то все думал, в догадках терялся, что же мне не хватает? Оказывается, проповедей твоих гнилых.
Я примирительно улыбнулся:
– Извини, может, что-то сказал не так. – И спросил невпопад: – Расскажи про Степана, как он погиб?
– Там же, в тот день, когда дом брали. – Он устало посмотрел на меня и тихо сказал: – Василий, прости, не могу я сейчас об этом. Если захочешь, расскажу завтра… А сейчас пошли спать.
– Ну что ж, завтра так завтра.
