сортира по коридорам мечется юный баронет. Ошибается дверью и по чистой случайности становится невольным свидетелем разыгравшейся трагедии. Баронет в страхе рассказывает все матери. Та велит ему молчать, иначе в ходе расследования вскроется подлог. Молчать и ждать, когда Куница явиться ее шантажировать. Расчеты оказались верны. Куница, потрясая завещанием, требует платы за молчание. Баронет со всей дури бьет шантажиста по черепу. Кровавое месиво вперемешку с мозгами разлетается по комнате…
Алимпия тихонько ахнула.
– Ну, это уже лишнее… – пробасил Егор, положив теплую ладонь на ее плечо.
– Ночью они перетаскивают бездыханное тело Куницы в кузницу, то есть сюда, и заталкивают в … – тут Генрих с актерским изяществом выбросил вперед правую руку, – … топку для хранения древесного угля!
– Не может быть! – ахнула Алимпия, пытаясь встать с колоды, но тяжелая рука Егора мягко опустила ее на место.
– Это еще надо проверить, – возразил он.
– Проверим! Обязательно проверим! Для этого и собрались, – пробормотал психиатр, роясь в карманах пальто. – Я конфетой угощусь с вашего позволения? Курить бросил, надо чем-то привычку отбить, да и во рту чего-то погано-препогано…
– Погано вам, доктор, от собственной мелкой сущности! Хотелось славы и денег на скорую руку, а подсели на кокаин, да в долгах увязли. Задница ваша уже мало кого интересует – в тираж выходите… вона и клинику уже заложили… – Егор говорил тихо, но так проникновенно, что от его голоса у Алимпии мурашки побежали по всему телу. Она робко взглянула на психиатра.
Насмешливым взглядом Генрих пристально смотрел на парня. Он был спокоен, слишком спокоен. Достав из плаща круглую коробочку с монпансье, он швырнул ее в лицо Кравцову. Алимпия, ахнув, пригнулась.
– Это обычные леденцы! – произнес Генрих. Он широко улыбался, но в глазах плескался гнев. – Вы можете в этом убедиться сами, господин Егор Кравцов, сын вороватого каторжника…
– Вранье, – буркнул Егор, легко принимая в руку жестянку.
– Откуда вы узнали? – тихо спросила Алимпия.
– Потому, что я профессионал, а не убогий наркоман, и моя ориентация меня нисколько не тяготит, наоборот, я получаю от своей природы непревзойденное удовольствие! А вот то, что вы, господин Краниц, так радеете за мою задницу, выдает в вас латентного гомосексуалиста, представьте себе! И хотя вы этого еще не осознали, но вас уже тянет ко мне…
Куда отлетел великий психиатр после молниеносного удара в челюсть, Алимпия не увидела – только что был перед ней, и вот его уже нет…
– Чего это он хлипкий такой?! – удивлялся Егор, с интересом разглядывая свой кулачище. – Я ж хотел в полсилы, да и замахнуться-то, как следует, не успел…
– Боже, Егор! – воскликнула Алимпия, хватая лампу. – Надо осмотреть кузницу. Куда он мог упасть?
Но ответом
