конец пулемету), рядом второй номер с наспех перемотанной головой и мосинским карабином.
Взгляд вперед. Метров пятьдесят. Пора, пока кольцо выдернешь, пока долетит, пока замедлитель выгорит…
– Гранатами – огонь! – волна команд по окопу, через несколько секунд – волна взрывов впереди. Подождать, пока просвистят над головой осколки – и тут же, одну за другой, обе выложенные перед собой «наступалки». Прижаться к брустверу, переждать взрывы. Отшатнуться к задней стенке окопа. Метрах в трех откуда-то выскакивает немец – очередь в упор, опрокидывающая вражеского солдата обратно в воронку. И тут же – мощный удар, вырывающий из рук ППС. Уже потом Акулич, примерившись, понял: не подними он автомат, чтобы пристрелить пластуна, – эта прилетевшая под углом справа девятимиллиметровая пуля попала бы в левую часть груди…
Но это – потом. Пока сержант машинально наклонился подобрать оружие, посмотрел на смятую ствольную коробку, нашарил правой рукой ручку лопаты, левой – последнюю гранату, немецкую «колотушку». Казалось – прошло от силы пару секунд, но, выпрямившись, Осип увидел стоящего рядом на «перекрестке» окопа и хода сообщения немца, целящегося в него из 98-го карабина. Метр от груди до дульного среза. Двадцать сантиметров пройти стволу, поднимаясь на уровень сердца. Не успеть. Сзади – звук удара о землю подошв спрыгивающих в пулеметный дворик людей.
Морпех рванулся вперед и вверх всем существом. В ушах раздался тонкий переливчатый звон – похожий на тот, что бывает при сильной кровопотере, но все же не такой. Тот затапливает все вокруг, растворяя сознание. Этот – растворил остальные звуки, омыл сознание и стал фоном – постоянным и неосязаемым, как воздух. В суставах после прошедшей волны звона остались клубки холода. Не колючего зимнего, не цепенящего холода страха, – как будто прохладная оболочка охватила суставы. А вот воздух стал густым, как овсяный кисель, липким.
Ни на что не надеясь, сержант взмахнул невзведенной гранатой, как простой дубинкой, и попытался бросить ее в лицо немцу. Рука медленно, с заметным усилием пошла вперед. Так же неспешно граната выскользнула из ладони и поплыла навстречу замершему на месте врагу.
Сознание работало четко, отстраненно. Сильно мешала скованность и мучительная медлительность движений – но, не считая этого, отделенный чувствовал себя на удивление бодро. Ушибленная надкостница, ссадины и ушибы – все затянуло таким же холодом, как и суставы.
Сержант обернулся назад – трое. Застыли в тех позах, в которых приземлились в окоп и как-то очень не торопясь распрямлялись, глядя на Акулича. Боец шагнул вперед, взмах лопаткой горизонтально перед грудью, слева направо, поперек горла ближайшего противника. «М-е-д-л-е-н-н-о! медленно!» – билось с пульсом в голове. Шаг левой (м-е-е-е-дленно), подшаг правой. Как хорошо, что есть столько времени, чтоб продумать свои действия. Вот только жаль, тело стало таким медленным и непослушным… Одновременно с шагом правой ноги – тычок лопатой в переносицу среднего. Левая рука выхватывает
