березы, темно-зеленые хвойные орехи. Глиннес хотел оказаться на покосившейся веранде и смотреть остановившимся взором на дрожащее сияние речной ряби, смягчающее контуры дальних берегов… Он понял, что его неудержимо тянет домой.
Через два месяца, отслужив полных десять лет, он подал в отставку и вернулся на Труллион.
Глава 4
Глиннес отправил письмо, предупреждавшее о приезде, но когда он сошел с трапа в Порт-Маэле, в префектуре Стравеньи, никто из родных его не встретил. Ему это показалось странным.
Погрузив багаж на паром, он занял сиденье на верхней палубе, чтобы любоваться видами. Как беспечно и празднично смотрелись селяне в темно-пунцовых, синих и охряных параях! Полувоенная отпускная одежда – черная куртка и брюки цвета хаки, заткнутые под отвороты черных армейских башмаков – стесняла и смущала Глиннеса. Он подумал, что ему, вероятно, больше никогда не придется ее носить.
Судно неторопливо причалило к пристани в Вельгене. Глиннес почуял восхитительный аромат – в ларьке неподалеку жарили рыбу. Сойдя на берег, он купил кулек пареных тростниковых стручков и палку копченого угря. Глиннес искал глазами Шайру, Глэя или Маручу, хотя почти не ожидал их здесь увидеть. Среди прочих на набережной выделялась группа инопланетных туристов – три молодых человека в чем-то вроде аккуратных серых комбинезонов, туго стянутых ремнями на талии, и в начищенных до блеска черных ботинках. Их сопровождали три девушки в длинных робах из грубого белого полотна, довольно унылого покроя. Представители обоих полов коротко стригли волосы, что производило скорее приятное впечатление, и носили небольшие медальоны, закрепленные на левом плече. Когда они проходили мимо, Глиннес пригляделся и понял, что они вовсе не туристы, а нелепо переодевшиеся трилли… Студенты схоластической академии? Сектанты? Можно было предположить и то, и другое – серьезно обсуждая какой-то вопрос, незнакомцы держали в руках книги и калькуляторы. Глиннес снова оценил внешность девушек. Теперь ему казалось, что в них было что-то отталкивающее, хотя он не мог сразу определить, что именно. На Труллионе девушки обычно одевались как попало, не слишком беспокоясь по поводу того, что платье могло где-то помяться, за что-нибудь зацепиться или запачкаться. Прическу они украшали цветами. Студентки же в белых робах выглядели не просто опрятными, но положительными чистюлями. Брезгливость – уже не любовь к чистоте, а боязнь внутренней грязи… Глиннес пожал плечами и вернулся на паром.
Скоро они плыли в самой глубине Низин по протокам, отдававшим чуть сладковатой сыростью стоячей воды, временами – отчетливым запахом гниющих камышей, а иногда и резкой вонью, выдававшей присутствие мерлинга. Впереди показался Рипильский плес, а за ним беспорядочная россыпь хижин и сараев на берегу – Зауркаш. Здесь Глиннесу предстояло расстаться с паромом, продолжавшим путь на север к прибрежным
