другу какие-то хитрости вязания крючком. При этом обе ворчали, что в вагоне темно и петель не разобрать, хотя крючочки у обеих были тонюсенькие, такими только кружево вязать, я бы и при ярком свете с таким бы не справилась, наверное. Я стала маленькими глотками пить чай. Надо успокаиваться. Надо брать себя в руки. Завтра предстоит нелегкий день.
Я уставилась в мокрое темное стекло, за которым ни черта не было видно. Там шел дождь. Он шел, не переставая, с тех самых пор, как в землю опустили гроб с Викой. И, наверное, завтра, когда я приеду, тоже будет идти дождь. Но это неважно. Дождь не помешает мне.
Я найду Леонида. Я еще не знаю, как именно, но я придумаю, как сделать так, чтобы ему было очень больно. И я ему отомщу. Я ему шею голыми руками сверну!
А потом вернусь в наш маленький тихий город, и выйду замуж за любимого мужчину. Обязательно выйду. Только бы он перед свадьбой не придушил меня от полноты чувств…
Королева и мальчики.
– А вы слышали эту жуткую новость? – поинтересовалась Ангелина своим томным высоким голосом, как обычно, слегка растягивая слова. Она всегда говорила очень тихо и как-то так, словно собиралась вот прямо тут лечь и помереть на месте. – Про мальчика, который из окна спрыгнул?
– Слышала, конечно, – ответила я, аккуратно нанося покрытие на ее крепкие ноготки. Маникюр Ангелина признавала исключительно французский, и лак только телесного цвета. Обрабатывать ей ногти было все равно, что в сотый раз смотреть до боли знакомое кино – скучно, и кажется, что можешь все сделать даже с закрытыми глазами. – Мне дочка рассказала. Ведь это у них в школе произошло.
– Да-да-да, – печально подхватила она, и добавила с неожиданной горечью: – Ах, это все так ужасно!
В ее голосе, вопреки обыкновению, было столько экспрессии, что я невольно отложила кисточку в сторону и с удивлением посмотрела на нее.
– Вы так близко к сердцу все это принимаете? – осторожно спросила я.
– Да, а как же иначе! – Ангелина пожала полными плечами. – Все-таки это же просто кошмарно, когда такой вот молоденький мальчик вдруг ни с того ни с сего берет и прыгает с третьего этажа! Да еще и головой вниз, что за дикость? Какой жестокий способ самоубийства! – Ангелина снова пожала плечами и возвела глаза к потолку. – Просто жестокий! Разве можно так расставаться с жизнью?
Да уж, с ехидцей подумала я, если бы она вдруг надумала сводить счеты с жизнью, то выбрала бы что-то более… приятное. Гм… Мне кажется, снотворное ей бы очень подошло. А вообще, Ангелина, несмотря на выражение вечной великомученицы, не сходящее с ее лица, себя очень любит. Такие, как она, в принципе не способны сотворить с собой хоть что-то членовредительское, не говоря уже о том, чтобы с жизнью счеты сводить.
Я снова взяла кисточку и принялась за работу. Ангелина… Трогательная, нежная женщина, с манерами умирающего лебедя и жизнерадостностью ослика Иа. Тем не менее, если не обращать внимания на эту шелуху, то она была очень даже милой и доброй женщиной,
