учится
Дети наконец все доели тоже, побежали умываться, а Алена потом чинно принесла вымытую и вычищенную посуду .
– Спать идите, а тебе Снега, здесь на лавке постелю, она у нас широкая.
Зима принесла волчьи меха из ларя в подклети, тяжело поднялась по ступеням, схватилась за косяк двери, стараясь отдышаться, подошла к лавке, постелила меха, и получилась хорошая постель. Сверху положила вязаную из тонкого льна простыню. Женщина поправила все, встала, опять стараясь вздохнуть, но воздуха не хватало, наконец уложила, осмотрела все еще раз, красиво, значит, гостье понравится. Теперь Снега озабоченно посмотрела на хозяйку, не спрашивая, схватила ее за запястье, послушала как бьется ее сердце.
– Так, – только она и вымолвила, и лицо ее стало озабоченным и тревожным, – присядь-ка рядом и не думай сейчас ни о чем.
Зима села рядом на лавку, девушка же коснулась лишь двух мест на ее теле и женщина впала в забытье, только чувствовала жар внутри себя, и что сердце больше не болит, когда очнулась, открыв глаза, то вздрогнула от страха.
В полумраке горницы, освещаемой одним масляным светильником, стояла незнакомая девушка с беломраморым лицом, не оттеняемое ни улыбкой, ни малой морщинкой. У нее были черные невидящие глаза, и она передвигалась маленькими шажками, ощупывая стену. Услышав, что Зима встала, она обернулась на голос, выставив руки с растопыреными пальцами перед собой.
– Что же ты девочка наделала, мне помогла, а себя не сберегла, – сказала Зима и заплакала, подхватив Снегу за руку, усаживая на ее постель.
– Не бойся, Зима, – шепотом сказала девушка, – это пройдет скоро, – ты молчи только, не говори никому.
– Где же ты такое постигла? – продолжала женщина со слезами в голосе.
– Сердце не болит ведь? – шепотом сказала Снега, – а остальное тебе и знать незачем,
– Тебе на Алатырь надо, к Пряхам. Они всему научат, и как тебе беды избежать.
– Чего я там не видела, в горе этой сидеть? Запрут, да не выпустят. Я у Оры учиться хочу. Травы, отвары, цветы, ягоды, птицы поют… Я их и не видела никогда…
На следующее утро, когда все проснулись, Зима с тревогой взглянула на Снегу, все у нее было, как раньше, милое веснушчатое лицо, голубые глаза, она кивнула женщине, убирая простыню со своей лавки.
– Доброе утро, бабушка, – подбежала к ней Алена, – что ты так на Снегу смотришь?
– Пошла я баню топить, – сказала Зима, повернувшись к внучке, – сначала мы, а ты Ван, за нами помоешься. Воды принеси из колодца, ведер пять приготовь, да дров поленьев двадцать, про запас.
Бабушка приготовила баню, натоплено было жарко, когда разделись- все и обомлели- тело Снеги было покрыто татуировками, как у ведьмы, прошедшей самое страшное посвящение- змеи покрывали ее руки, и ноги, и спина была украшена тоже.
– Что это у тебя, внучка, – спросила Зима, – вся изукрашена, и рисунки сплошь ведовские.
– Не
