И начинала понимать, что ей говорила бабка про знания ведуний- что непросто это, и тяжкий труд, не каждому по плечу, да и по силе. Они подходили к дому, и девочка потрясла Снегу за плечо.
– Снега очнись, заметят же, что ты не в себе.
– Что? Я заснула? – спросила девушка, выдергивая свою ладонь из Алениных рук.
– На секунду, видать, устала с дороги тоже.
– Хорошо, спасибо, что не дала в снег упасть, а то и в коровью лепешку, вот вем было бы смешно, – и она улыбнулась, – а ты, Аленка, клятву помни. И я тебе во всем помогу, не сомневайся.
– Хорошо.
Вошли все вместе в дом, у очага сидел Ван, следил за молодым Огнем, подкладывая сухие сучья, Зима потрепала его локоны на голове, и спустилась в подклеть, за копченой рыбой. Вернулась и отвела в баню гостью с Алатыря. Помылась послушица быстро, Зима проводила ее, и встретила, дала чистое, и усадила за стол, на почетное место. Бабушка разложила посуду на столе, миски и ложки, сосуды для питья, все было из дерева, и зажгла еще два светильника. Рыбу разложила по мискам, придвинула еду Таре, положила и детям и себе. Разлила по ковшам и мед, вместо обычного травяного настоя, ради праздника, и дорогой гостьи.
– Всех с торжеством великим, – и она подняла деревянный ковш вверх, – и за всех нас, сидящих вместе, за одним столом.
Наконец поели, а затем Зима постелила гостье на свободной лавке, положив волчьи теплые меха, и Тара улеглась спать. В горнице остался гореть лишь малый светильник, отражая свет бронзовым зеркалом, а все видели сны, но лишь Алена уснуть не могла, после услышанного, да ночью Тара сильно кашляла, но потом заснула опять.
Все встали засветло, умылись, но девочка заметила, как Снега смотрит на Тару, с жалостью и тревогой, потом подошла к ней, та лишь стала отнекиваться и трясти головой, не соглашаясь с чем-то, и Зима и Алена улышали слова Снеги, уже сказанные громко:
– Умрешь тогда скоро, лихоманка у тебя.
– Что? – подскочила Зима к Таре, – Снега вылечит, Тара, не отказывайся и не перечь ей, она хоть и юная, да толк в ведовстве знает. Раз она сказала, значит так все и есть.
– Соглашусь, – проговорила послушница, – если скажешь, откуда узнала о моем недуге.
Снега смотрела долго исподлобья на нее, затем окинула взглядом всех в горнице, встала, подошла к очагу, и держа руки над огнем, будто замерзла, повернула голову, и ответила.
– Во сне видела. Я тех кто близок, во сне вижу иногда, только лицо. А если болезнь какая, то место недуга будто черная полоса покрывает. Вот и у тебя так, Тара. Черная полоса на груди, и помни- я не ошибаюсь.
– Не знала я … – начала она неуверенно, – если так, лечи. Но ни слова другим, – сказала она, оглядев всех в горнице, и те согласно кивнули головами.
– Зима, – сказала Снега, – сделай настой липы, и мед мне нужен. А ты Тара, рядом со мной садись, да не бойся ничего.
Послушница села рядом, Снега надавила на пару точек на теле девушки, погрузив
