вы понимаете, что отец не пожалеет для своего дитяти ничего, – сказал магнат. – Я сделаю все, что можно за деньги, чтобы моему мальчику было хорошо. Луну закажу по Интернету и прикажу отбуксировать на мою стоянку. Вы меня поняли?
Франкенштейн хлопнул себя по лбу, словно муху уничтожил.
– Я вас прекрасно понял, Ахав Налбандянович! Вас устроит модель «Аманда»!
Я вынес из подсобки коробку с Амандой и приступил к монтажу девушки. Франкенштейн метался надо мной, как орлица над орленком, и так меня напрягал, что я чуть не вставил руку в задницу. Впрочем, надо отдать должное японским кудесникам, несмотря на фантастическую начинку, Аманда была очень проста в сборке. Привести её в действие мог любой идиот, который справляется с пультом от телевизора, а вывести из строя её можно было разве что ударом кувалды. Я надел на куклу ажурное белье, чулки на подтяжках, туфли на каблуке, вечернее платье с вырезом до попы, причесал её и посадил в кресло напротив Какаяна. Затем я нажал на пульте “on”, подождал, пока программа загрузится, и передал пульт директору.
Спутница Какаяна уставилась на куклу во все глаза. Аманда выглядела так шикарно, что по сравнению с ней блондинка казалась продавщицей с овощного развала. Самому Какаяну игрушка тоже понравилась. Лицо его едва заметно потеплело, но он принципиально не признавался, что доволен товаром. Он считал, что большой человек всегда должен быть немного не доволен покупкой, обслуживанием или подчиненным, чтобы ему не сели на шею.
– Ну? – ворчливо справился он.
– Вы можете управлять куклой при помощи клавиатуры, а можете отдавать команды голосом, четко проговаривая слова, – сказал Франкенштейн. – В её память, кроме английского, французского и немецкого языков, внесен весь толковый словарь Ожегова. Она выполняет пятьсот команд в повелительном наклонении или отвечает на поставленные вопросы в пределах средней школы. Для того, чтобы кукла вам не изменила, её можно запрограммировать на ваш голос. Сейчас я включу демонстрационную программу.
– Здравствуй, Ам-манда! – от волнения Франкенштейн заикнулся.
– Здравствуй, сладенький! – мелодично ответила Аманда, шевеля бесстыжими губищами, и медленно закинула левую ногу на правую, а затем – правую на левую.
Зрители остолбенели. Конечно, движения Аманды были несколько деревянными, а губы, если присмотреться, шевелились не совсем в такт словам, но все же – эффект получился поразительный. Перед нами сидела мисс Вселенная, тем более похожая на оригинал, что вела себя неестественно. И эта мисс была готова на все.
Спутница Какаяна нервно улыбнулась и закурила длинную сигарету, стряхивая пепел раньше, чем он успевал нагорать. Какаян трижды хлопнул в ладоши.
– Хотите попробовать сами? – прогнулся Франкенштейн.
– Что значит – хочу? Я попробую, – отвечал Какаян, не в силах сдержать довольной улыбки, портившей его волевое лицо. – А что сказать?
– Скажите,
