неслись оттуда, догадываюсь, что ужин будет скоро. Если хочешь смыть дорожную пыль, я отведу тебя в нашу комнату, а Скай отведет Адама к себе.
– Ну, девушка, тогда ужин может и не понадобиться, – засмеялся Адам де Мариско, плутовски посмотрев на жену.
– Значит, сэр, вы должны умываться снегом во дворе! – бойко заметила Эйден.
– С другими самцами, у которых гон, – добавила Скай, слезая с его колен. – Ну, милорд, так как же? Будешь ли ты хорошо себя вести, или нам нужно выйти на улицу, чтобы охладить твой пыл?
Из большой груди Адама вырвался громкий хохот.
– Я должен извиняться, мадам, за то, что возжелал собственную жену? Ах, Скай, ты жестокая женщина! – Он встал в полный рост. – Очень хорошо, леди де Мариско, веди меня в нашу комнату, и я обещаю вести себя прилично.
– А что думаешь делать ты, милорд Блисс? – кокетливо спросила Эйден.
Конн был чуточку удивлен, но доволен неожиданным кокетством своей жены.
– Ну ладно, душечка, – сказал он, вставая, – даю честное слово вести себя хорошо.
– Какая жалость, – озорно сказала его сестра, и Конн был приятно удивлен, когда Эйден засмеялась в ответ на эти слова и, взяв его за руку, повела вверх по лестнице. Оказавшись в их комнате, она сама налила для него в серебряный таз теплой воды из серебряного же кувшина, стоящего около камина, и подала кусок твердого мыла. От него шел аромат лаванды. Когда он кончил умываться, она дала ему жесткое льняное полотенце.
– Значит, эта комната будет нашей спальней, – сказал он, отбрасывая полотенце. – Это красивая комната, теплая и уютная!
– Ты против того, чтобы мы пользовались общей спальней? – спросила она. – Это не такой большой дом, как Королевский Молверн или Гринвуд. У нас нет места для отдельных спален, а когда появятся дети, я даже не уверена, что у нас будут комнаты для гостей.
– Мы всегда сможем достроить дом. Ты надеешься, что у нас будет большая семья, мадам?
Он любопытствовал, потому что, по правде говоря, знал о ней так мало. Он даже не был уверен, любит ли она детей.
– У меня никогда не было большой семьи, – ответила Эйден, – но я всегда думала о том, как было бы замечательно иметь нескольких братьев и сестер. Да, милорд, я действительно считаю, что мне хотелось бы иметь большую семью. Тогда ни одному из моих детей не будет так одиноко, как было мне, когда прошлым летом умер мой отец. Одиночество – страшная вещь.
Он был тронут ее признанием и, протянув руки, нежно заключил ее в объятия, и ее рыжая голова упала ему на грудь.
– Тебе никогда не будет одиноко со мной, Эйден, – тихо пообещал он, почувствовав, что она вздохнула. Ему показалось, что она на мгновение прижалась к нему. Легко обнимая ее, он вдруг подумал, что начинает влюбляться. Душевные качества Эйден: спокойствие, непоколебимость, постоянство – трогали и очаровывали его. Он гадал, понимала ли Елизавета Тюдор, какую истинную милость оказала ему, заставив жениться на Эйден. Ведь его жена принадлежала к тому типу женщин, с
