не собираюсь проснуться лет через двадцать в этой дыре и охренеть от этой ипотеки-на-двоих, или как моя двоюродная сестра, выскочить замуж, наплодить нищету и состариться здесь же, катаясь по выходным на сраную дачу похожую на сарай для военнопленных или в долбаный Шарм-Эль-Шейх один раз в году на двенадцать дней! И это при том, что если повезет и муж будет с нормальной работой, депутатом или ментом…ой, – она ужаснулась тому, что говорит, но останавливаться на полуслове было уже поздно. Она собралась с духом и выразилась коротко и ясно:
– Прости…Алекс, прости, ты классный парень, но я хочу увидеть мир своими собственными глазами! Понимаешь? Мир! Я хочу взять от него все!
Алекс молчал. Он ощущал себя так, словно по нему проехал асфальтоукладочный каток, который закатал его в землю, а сейчас его топтали валенками в чёрных калошах рабочие в красных жилетках. Он обтекал словно облитый горячим гудроном. Его золотая собачья цепь плавилась как шоколад и капала вниз. Oт стыда за самого себя на нем горела одежда.
– Извини, – Ольга взяла себя в руки и заговорила со сдержанным раскаянием. – Я полная дура, сказала бы мне моя соседка тетя Зина. Она всё пилит мозг моей матери о том, что я все прыгаю как коза да стучу мячом и не понимаю смысл простого женского счастья. Я правда его не понимаю, – сказала она словно извиняясь за свою непонятливость или ограниченность, и снова вспыхнула:
– Она как будто его понимает. У неё что мужик то отставной военный или бродячий художник и вся разница между ними только в том, что один уходит в запой уже по расписанию, а другой все еще по вдохновению. Ой…Что я несу? Прости! Я знаю, что это не про тебя, Алекс, прости!
Синее БМВ требовательно просигналило дважды и, как всем показалось, в последний раз. Ольга обняла Алекса как-то по-матерински или как старшая сестра обнимает младшего брата, который уходит в армию на два года и должен придти вообще другим человеком, потому что два года в таком возрасте это больше чем жизнь. Она тяжело и шумно выдохнула словно сбросила с сердца многолетний груз, повернулась и побежала к машине. Открыв заднюю дверцу, она задержалась на мгновение и крикнула:
– Попроси Ленку со второго этажа написать тебе мое имя по-английски, я как устроюсь заведу новую страничку на фэйсбуке. Найди меня, слышишь, найди! Мы будем общаться online! Или давай сам в Москву…
Она понимала, что через пару минут они расстанутся на долгое время, если вообще не навсегда, и поэтому поспешила добавить что-то заимствованное из каких-то сентиментальных фильмов со сценами душераздирающих расставаний, которые постоянно смотрела перед сном её мать, наверное, думая, что может не проснуться.
– Обещай мне, не трать свое время попусту, добейся чего-нибудь стоящего в жизни! – кричала она уже из машины, держа дверь открытой. – Эта жизнь принадлежит победителям!
– Ну что именно? – отчаянно переспросил Алекс глядя на неё широко открытыми глазами, которые были готовы принять любой приказ, уловить самый слабый сигнал, домыслить самый неясный
