одни твои руководящие узоры[80]… Расписан, как боксёр после ринга. Мне, дорогой товарищ секретарь, одних узоров малова-ато!..»
И находчивый Пендюрин робко выставь первый скромный счётец:
– Будет ещё превосходней, поменяй мы адрес нашей клиники…
– То есть?
– Мне глубоко кажется, нерентабельно без конца петь в терновнике… Акустика плохая… Надо бы поменять для начала хоть фон нашей лесополосной клиники, – и показал на даром что передовую, но нудно визжащую свиноферму.
– Не понимаю. Давай, трах-тибидох, лупи в лоб!
– У меня нет слов… – крайне засмущался он.
Но у него достало сил опуститься на корточки, и он двумя пальцами, указательным и средним, важно зашагал по тропке в сторону райцентра.
– А-а! – уже шлёпнула себя в лоб дамесса. – Ладушки-ладошки! Наконец-то, бабик, дошло! Ясный перчик! Я и сама именно этого хотела! Да как-то всё не знала, пустёха брендеделька, с чего начать… Не век же мне летать к тебе, факсимилейший Пендюрин, на хутор бабочек ловить… Ну нафига генсеку чирик?! Всё! Бросай свой аграрный вопрос вместе со свинюшками! Будешь под моим мудрым руководством пестовать в Гнилуше нашу ленинскую смену! Испытательный срок ты прошёл океюшки!
Она по курсу оценила его и больше не пожелала с ним расставаться.
Перевела к себе под бочок. Поближе к своей матчасти. В райком комсомола. На должность инструктора.
11
И розой зацвела жизнь у Кафтайкиной.
До праздника ещё недели две, а весь райком перекручивало. Напрочь бросалась повседневка, весь райком жил в едином нарастающем страстном порыве под негласным лозунгом «Все и всё – на большие комсомольские ска́чки!»
Праздничный гульбарий в тесном кругу комсомольского актива обычно устраивался где-нибудь на отшибе села в отдельной блатхате. И хата эта должна быть хатой проверенного лица рангом не ниже члена райкома комсомола. Голливудить собирались достойнейшие из достойнейших. Молодая гнилушанская элита. Муж не веди жену, жена не тащи мужа. У нас колупнёте чего послаще!
В этом-то и вся интрига.
По обычаю, Кафтайкина руководила всей подготовкой (в том числе и торфозаготовками[81]) и к последнему, к октябрьскому гульбарию, который, как правило, намётом перейдёт в вечеринку с сексом.
Она сама вела гульбарий.
Каждый должен был принести один тост, и теперь она строго следила во главе шумного стола, как все по очереди отстреливались автоматом.
Застолье колобродило.
Пило.
Закусывало.
Гремело.
Всё Кафтайкина пропускала мимо.
Её лишь интересовали тосты.
И она почему-то пыталась их все запомнить.
Наверное, это трудно сделать. Поэтому пойдём навстречу пожеланиям этой дамы и запишем их все по порядку.
Все до одного.
Опуская
Узор – синяк на теле от поцелуя.
Торфозаготовка – покупка продуктов к вечеринке.
