и все будет зависеть от того, хватит ли ему стойкости полностью отказаться от этих эмоций.
– Или смелости их принять, – усмехнулся Сашка. – Да, я думаю так же. Теперь все?
Мне показалось, что он прямо сейчас готов распрощаться, даже с некоторым облегчением.
– Нет! – остановил я. – Если я прав, то сам факт такой внутренней борьбы говорит о том, что изначально он к этому готов не был. Ему не нравился никто из парней до тебя! Это… его первая примерка таких эмоций!
– И? – как-то устало.
– Что-то должно было толкнуть его на эту мысль.
– Например что?
– Ты знаешь. Мне кажется, что ты знаешь! – я вдруг отчетливо это понял. Как заодно и то, что Сашка не захочет отвечать.
– Знаю. Но не хочу об этом говорить тебе.
– Выкладывай уже! Мне теперь очень интересно, а значит, рано или поздно, тебе придется рассказать.
Он вздохнул, продолжая глядеть куда-то в сторону светлеющего неба.
– Лучше бы поздно… А сейчас я все испорчу. В общем, в тот первый день, когда мы уже с ним одни остались, болтали о том, о сем. И я ему сказал, что я гей. Ты бы видел его реакцию! Он чуть не проблевался, пытаясь объяснить, что об этом думает. Но с тех пор он эту мысль и мусолит в голове, привыкает к ней, смотрит на меня по-другому.
– А зачем ты ему это сказал? – мой голос прозвучал откуда-то со стороны.
– Потому что так и есть, – он посмотрел мне в глаза, криво улыбнулся и развернулся, чтобы открыть калитку.
И вот теперь мой мир рухнул.
Глава 3
Зарисовка «О геях и пидорасах»
В нашей устной речи слова «гей» не существовало. Нетрадиционщики были «пидорами», а за полным отсутствием каких бы то ни было нетрадиционщиков, «пидорами» назывались просто все, кто не нравился. Украл деньги у соседа – пидор, плохой начальник – пидор, отказался подменить в смену – пидор, учился в тридцать шестой школе – пидор. Думаю, это несколько размазало смысловое значение слова по сравнению с первоначальным вариантом. Пидорасов, которые спят с другими мужиками, мы особо никогда и не обсуждали. Хотя в интернете идет настоящая третья мировая по этому поводу. Люди делятся на два фронта: тех, кто ненавидит пидоров, и тех, кто их защищает, а соответственно, сам является пидором. Я для себя давно решил не вступать в споры на эту тему. Я терпеть не могу нетрадиционщиков, но и далек от того, чтобы ратовать за их физическое уничтожение, ссылки в лагеря и прочие аналогичные предложения. Чем люди занимаются в своих спальнях по добровольному согласию – только их дело. Извращенцев вообще немало, но отчего-то в нашем обществе ненависть строго сфокусирована только на гомосексуалах. А тут уже у меня отключается личное, я хочу понимать механизмы. Почему в развитых странах другое мнение на этот счет, ведь еще недавно они точно так же, как сегодня мы, относились к геям? Они просто эволюционно пережили этот этап, а остальные до этого еще не дошли? Или природа вкупе с идеологией изобрела способ ограничивать рождаемость естественным путем – задача,
