впрочем, и мне. – Джаспер помолчал. – А теперь идем.
Я первой спустилась во двор, где уже ждали лошади. Мой жених тяжело спрыгнул на землю и, подсадив меня в седло, шепотом заметил, что путь дальний и что вскоре мне, возможно, захочется пересесть на седельную подушку или же на носилки; и я в очередной раз сообщила ему, что неплохо умею ездить верхом, что мне это нравится, что мой конь Артур, которого Джаспер подарил мне на свадьбу, чрезвычайно надежен и я готова хоть весь день провести в седле.
Наша вооруженная охрана, вскочив на коней, выстроилась в ряд и склонила знамена перед графом Пембруком, который держал на руках маленького графа Ричмонда, моего сына. Сэр Генри тоже отсалютовал ему, довольно, впрочем, небрежно. Несколько секунд мы с Джаспером неотрывно смотрели друг на друга, затем я тронула поводья и поскакала прочь от Пембрука, прочь от этого замка и его владельца, и даже не стала оборачиваться и выяснять, смотрит ли Джаспер мне вслед: я и так знала, что смотрит.
Вскоре после того, как мы прибыли в Блетсо, в имение моей матери, там, в маленькой часовне, и состоялось мое второе бракосочетание, на котором присутствовали мои сводные сестры. Теперь я уже не задавала матери вопрос, можно ли мне избежать замужества, да и она не подбадривала меня лживыми обещаниями. Я украдкой поглядывала на своего нового мужа и надеялась, что поскольку он в два раза старше меня, то, возможно, способен будет проявить ко мне больше сочувствия, чем мой первый, более молодой, муж. Опустившись у алтаря на колени, дабы получить благословение священника, я от всего сердца молила Господа сделать так, чтобы мой пожилой муж и вовсе оказался импотентом.
Для нас был устроен свадебный пир, затем нас отвели в спальню, и снова я, опустившись на колени у изножья кровати, стала просить Бога помочь мне вытерпеть эту первую брачную ночь, а моего мужа лишить и сил, и желания. Сэр Генри вернулся в спальню еще до того, как я закончила молиться, и тут же скинул с себя халат, ничуть не смущаясь, что я вижу его обнаженным.
– О чем ты молишься? – осведомился он, стоя передо мной и словно не подозревая, что меня пугает его нагота.
И я, с ужасом глядя на его широченную голую грудь и голую задницу, невольно выпалила:
– Чтобы меня пощадили! – Но тут же испуганно прижала пальцы ко рту и стала извиняться: – Ох, простите меня, простите! Я хотела сказать, что прошу Господа избавить меня от страха.
Удивительно, но он не проявил ни малейшего раздражения. И, судя по всему, ничуточки на меня не рассердился. Только беззлобно рассмеялся и улегся в постель, по-прежнему совершенно голый.
– Бедная девочка, – приговаривал он, устраиваясь поудобнее. – Бедное дитя. Со мной тебе нечего бояться. Я постараюсь не причинять тебе боли и всегда буду добр к тебе. Но ты все-таки должна научиться держать язык за зубами.
Побагровев от стыда и собственной бестактности, я тоже забралась в постель. Он нежно привлек меня к себе и, обхватив одной рукой, опустил мою голову себе на плечо, словно лежать вот так, обнявшись со мной, было для
