же, – ответила Нина. – Собаки бы залаяли первые, чего спрашивать-то?
– Собаки могут не услышать, – буркнул Сашка. – Давай схожу за ней.
– Вместе пойдем.
– Вместе не пойдём, сто раз уже сказал! Поздно уже!
– Если мне поздно, то и тебе поздно! Если ты пойдешь, то и я пойду!
– И в кого только ты стомая21 такая?
– В кого, в кого! Сказала – пойду, значит, пойду.
– Добро, вместе пойдём, – не выдержал Сашка и дёрнул куртку, висевшую на спинке стула. Куртка зацепилась, Саша рванул сильнее, и стул с грохотом упал. – Бесполезно же с тобой спорить.
– Ага, давно бы пора! – Нина накинула кофту и двинулась к двери. – Сидим тут как две тетери.
– А ты не каркай! Кто в нашем леспромхозе на неё нападёт? Здесь все друг друга знают, – Сашка последовал за Ниной.
Не успели они открыть дверь, как с улицы раздался лай соседских собак. Ребята вместе подбежали к окну.
Мать шла по улице с каким-то темноволосым молодым мужчиной. Без косынки, в накинутой на плечи чужой телогрейке.
– Кто это? – спросил Сашка.
– Сама не знаю, – Нина пожала плечами.
Парочка подошла к берёзе, что росла рядом с калиткой. Мужчина обнял их маму. Сашка отвернулся и отошёл от окна.
– Хахаль у неё, что ли?! А нам ничего не сказала! Пойду разберусь! – он направился к двери.
– Далёко это ты лыжи навострил? – Нина схватила брата за рукав. – Вот ещё! Не твоё это дело. Ишь, ты что, муж ей, что ли?
Нина прильнула к окну.
Мужчина открыл калитку, мама прошла вперёд по тропинке к дому. Что-то в ней казалось странным, будто это была вовсе не их мама – уставшая, с потухшим взглядом, ссутулившаяся, а молоденькая девушка, с прямой осанкой, лёгкой походкой. У этой, другой, мамы локоны задорно выбивались из стянутого на затылке узла, она улыбалась и даже сумку свою, обычно тяжёлую от мелочи, несла не на плече, привычно поднимая его, а в руке, легко, будто там и не было тяжеленных медных пятаков, будто там…
«А может, в сумке и нет выручки?» – Нина, заподозрив неладное, нахмурилась.
– Что там? – спросил брат.
– Сам смотри.
Сашка приблизился к соседнему окну и слегка отодвинул занавеску.
Мужчина аккуратно прикрыл за собой калитку и пошёл по дорожке вслед за их мамой. Сашка сразу оценил, что даже отец, который был хорошо сложен, не шёл ни в какое сравнение с этим человеком. Высокий, широкоплечий, здоровый, он ступал по тропинке твёрдыми и спокойными шагами, словно шёл по своей земле. Вдруг он остановился и внимательно посмотрел на окна избы. Саша отпрянул вглубь комнаты, занавеска дёрнулась.
«Зачем ей этот мужик? Почему мне раньше не сказала? А я? Как же я? – лихорадочные мысли жужжали как навозные мухи, он не мог сосредоточиться на какой-то одной. – Как она могла? Предала меня! Она ещё хуже, чем отец!».
Старое глухое чувство ненависти и одновременно стыда заполнило его голову кровью, будто тяжёлым
Стомая (волог.) – упрямая.
