проснулась. В комнате было светло и тихо, только размеренное, еле слышное тиканье часов доносилось из горницы.
«Господи, как же отрадно, как всё хорошо!» – сладко подумала она, потянулась, выгнула спину и попыталась дотянуться носочками до металлических прутьев кровати. Одеяло соскользнуло, обнажив ноги.
«Утром, у излучины», – Варя вспомнила, как крепко он обнял её вчера, поцеловал в губы. Сердце учащённо забилось, тело пробудилось, будто от щекотки невесомого пёрышка.
Проголосили петухи, эхом отзываясь со всех сторон посёлка.
«Четыре уже, пора…»
Она тихонько встала, накинула халат, помолилась перед божницей. На душе было необычно легко и радостно.
«Словно ангел по душе босиком пробежал», – прошептала она себе, на цыпочках пробираясь на кухню. Ранняя заря осветила розовато-оранжевыми всполохами грубую старую скатёрку, печь и стены с давно выцветшими обоями. Варя раздвинула ситцевые шторки и выглянула на улицу. Тонкая струйка дыма показалась из трубы близлежащего дома, петух важно ходил по крыше соседского курятника и приглядывал за порядком ― леспромхоз просыпался.
– Ах, до чего же энто всё любо! – невольно вырвалось у Вари, и она открыла форточку.
В избу ворвался свежий воздух, смешанный с утренними деревенскими звуками: хлопающими дверьми сараев, кудахтаньем кур, мычаньем коров. Она услышала плеск воды, фырканье и бас соседа: «Ух! Хорошо! Ух! До́бро!»
«А ведь и правда – как всё хорошо, как всё до́бро!» – Варя протанцевала от окна, что-то мурлыча себе под нос.
Затопив печь, она водрузила на неё чугунок с водой, подошла к рукомойнику, умылась и стала внимательно рассматривать себя в зеркало. Нечастые золотистые веснушки-крапинки на носу словно прыгали, играя с солнцем в переглядки. Две параллельные прямые чётко прочерчивали по горизонтали высокий лоб. Она потёрла их – не исчезли. Варя вздохнула, безжалостно нащипала скулы – щёки порозовели.
«Так-то так, – улыбнулась она своему отражению. Мелкие морщинки тут же окружили глаза лучистой сеточкой. ― Предатели, можно подумать, я улыбалась столько раз, сколько вас тут повысыпало…»
Она взяла детский крем и жирно намазала им лицо.
– Ишь, развелись, от я вам! – сказала она вслух, но тут же рассмеялась.
«Вот я, тетёха… самой уже под сорок, а выпендриваюсь будто девчонка», – застыдила она себя, заплела косу, свернула её в улитку на затылке и опять стала напевать.
Легко она проскользнула в погреб, набрала в миску картошки, моркови, выдернула луковицу из связки и, окрылённая, принялась готовить. Картофелины крутились в её руках, словно в вальсе, в считанные секунды освобождаясь от своей кожуры.
«Было же у меня сало, было, было», – напевая, Варя шарила по полкам. Наконец она нашла жалкий, завёрнутый в тряпицу кусочек и бросила его в суп.
«С наварчиком, с наварчиком», – она радостно покружилась
