действительно его цвет. Трудно представить человека, которому такой выбор пойдет больше.
Но очень скоро я забываю о странных цветовых предпочтениях и даже об ужасной головной боли. Мой взгляд прикован к бугристым мышцам, к завораживающей игре железных канатов под гладкой, смуглой кожей. Хочется прикоснуться к нему, провести ладонью вдоль позвоночника, опуститься чуть ниже, ощутить жар, исходящий от него, обжечься.
Мои губы враз пересыхают, а дыхание учащается. Вся кровь приливает к щекам, потом ухает вниз, мощным толчком устремляется к низу живота.
– Удовлетворена?
Демьян не оборачивается.
– Чем? – закашливаюсь.
Он только хмыкает в ответ.
– Мне нужна одежда, – говорю тихо. – Любая, хотя бы какая-то. Я не могу постоянно находиться в таком виде.
– Почему?
– Потому что это ненормально.
Он кивает в сторону стола.
– Присядь, поешь.
Я делаю несколько шагов, изучаю тарелку. Салат, мясо. Выглядит аппетитно, особенно учитывая, что я давно ничего не ела.
Присаживаюсь на табуретку, беру приборы.
– Можешь составить список, – произносит Демьян.
– Список?
– Напиши, какие вещи нужны. Помимо одежды.
– Ты решил, я обойдусь без нарядов?
– Я этого не говорил.
Он поворачивается.
О Господи, я чувствую себя нимфоманкой, буквально впиваюсь взором в рельефный живот.
Не могу отвернуться, роняю вилку, и только металлический лязг немного отрезвляет, вырывает сознание из вязкого оцепенения.
– Будешь жить наверху, тебе там больше понравится.
– Учитываешь мои желания?
– Да, если считаю это необходимым.
Демьян располагается напротив, и я понимаю, что теперь точно не поем. Мысли очень далеко от завтрака.
Совсем недавно я тряслась от страха, а сейчас дрожу от возбуждения. Перепады настроения окончательно уничтожают мое самообладание. Я сама себя не узнаю. Куда пропала девушка с логическим складом ума, та, у которой все было продумано до мелочей, проанализировано и выверено, целиком и полностью согласовано?
– Заботишься обо мне, – нервно усмехаюсь.
– Я всегда забочусь о своей собственности.
Вскоре становится ясно, он не лжет и не лукавит. Это действительно так. И я для него предмет. Пустой, бездушный. За мной интересно наблюдать, меня приятно трогать, ласкать. Никаких чувств, никаких эмоций. Только любопытство.
Я игрушка, предназначенная для наслаждения. Фея для жестокого Палача. И право голоса мне никто не даст.
Глава 5
Раньше я принадлежала всем… и никому. В ослепительном свете софитов, в сиянии неоновых ламп, я могла полностью обнажиться, подарить зрителям сладкую иллюзию обладания. Я отдавалась
