хотя, куда же без него. Это ритуал с умыванием, обтиранием, одеванием. Макияж, опять-таки, ведь дама я не молодая, четвертый десяток пошел…
Так о чем это я? Имя! Леди Джулия. Если Маша Воробушкина могла заявить: «Заткни свои пробирки и вали в неевклидово геометрическое пространство», то леди Ортингтон снисходительно вздохнет, закатит глаза и сделает, потому что дала слово.
Женщина сказала – женщина передумала, работает на Земле. Тут такое неправильно поймут. На дуэль, конечно, не вызовут, но посмотрят под таким углом, что икотой не отделаешься. А уж каковы языки местного сообщества – гадюки отдыхают!
– Я знаю отличную ресторацию… – издалека начал сэр Эдгар.
Я знаю отличные постыдные болезни, которыми щедро делятся мужчины, начинающие с таких слов.
– Здесь, – отрезала я. – Сейчас. Или никак.
В Ортингтоне солнце садится рано. В шесть вечера уже горят фонари, а на небо выплывает луна. Здесь она не в пример больше, чем на Земле. Серебрит округу мягким светом, накрывая искрящимся покрывалом. Ближе к семи на улицу высыпают ребятишки. Уставшие после дневных занятий и домашних заданий, они вволю резвятся, невзирая на темноту. Комиссары, важно подбоченившись, разгуливают по мощеным улочкам, охраняя покой жителей. Но преступность низкая. Да и какой в ней толк, когда полицейское управление держит в штате медиумов и провидцев, а те с легкостью, пользуясь артефактами Клифорда, отыскивают преступника за два-три часа.
Сэр Эдгар бросил взгляд на стеклянные двери лавки. Артефактор и виконт смотрели нас как телевизор, попутно беседуя о чем-то своем. Клиф смотрел заботливо, виконт – хмуро и задумчиво. Ой, да подумаешь, лошадку его погладила! Кстати, о лошадках… Платье помялось и запачкалось. Пришлось достать щетку и тщательно вытереть плотную ткань, пока сэр Эдгар что-то там говорил.
– Вам доставляет удовольствие унижать меня перед другими ухажерами? – наконец, заключил он.
С прискорбием поняла, что прослушала большую часть тирады. Еще большим прискорбием оказался жгучий стыд, отдающий изжогой. Я леди! Это почти как рыцарь, только в юбке.
– Они мне не ухажеры, – отрезала, убирая щетку в сумочку и поправляя складки на юбке.
– Мне так не показалось!
– Как бы то ни было – вас это не касается, сэр Иол. Прогуляемся. Здесь за лавкой прекрасный людный скверик, – выделила слово «людный», в зародыше убивая его надежды на уединение.
Предложенную ладонь не приняла, шла на пионерском расстоянии. Пока не свернули, чувствовала внимательный взгляд в спину. Повела лопатками, скидывая странную дрожь. Невысказанные претензии виконта никак не давали покоя. Скоро выскажет – даже не сомневаюсь.
Дорожка вела вдоль цветущих сиреней в обход небольшого пруда. В полумраке фонарей ютились влюбленные парочки, а знатные дамы, обмахиваясь веерами, дружно обменивались новостями. В России про них сказали бы: бабки-сплетницы, а на Тэйле за такое можно получить по морде от родственника, если ты мужчина, или по морде ничего не подозревающему
