перешли на бег.
***
Когда Агата была маленькой, её можно было посадить на скамейку, как кинутый у подъезда в советские времена самокат, а потом прийти через час и забрать. Мама Агаты, правда, этим полезным качеством дочери не пользовалась, и старалась всегда следить за тем, где та находится и что делает. Удивительным образом Агата выросла нетерпеливой к внешним обстоятельствам, с ворохом внутренних тайн, гибкой и полной сдержанной агрессии, как пламя костра, готовое испепелить всё, что приблизится к нему слишком близко. О той маленькой послушной девочке напоминали только ярко-рыжие волосы, россыпи веснушек, темнеющих в солнечное время – и спокойные серые глаза. Агата твёрдо знала, но не могла никому рассказать, что, когда она была ребёнком, в кладовке за занавеской жил призрак. Он выглядел, как чайный гриб, которыми в то время все обменивались, только более прозрачный и светлый. Пах так же, как чайный гриб – кислым квасом и немного смородиной.
У мамы всё в доме было, как в справной дворянской усадьбе, и вещи всегда были крайне аккуратно сложены. Но из угла кладовки постоянно вылезал фрагмент чьей-то из сестёр нижней юбки, сшитой на новогодний праздник. Когда появлялся призрак, выглядывая из-за занавески с синими бантами, отпринтованными на светлой ткани, нижняя юбка начинала медленно надуваться и подниматься, как будто тоже хотела взлететь к потолку. Агата в этот момент всегда начинала пятиться, не уверенная в намерениях призрака. Потом они переехали, а призрак так и остался в кладовке. Когда Агата выходила из дома с коробками, она посмотрела на него, висящего в тёмном пустом помещении, похожего на брошенную медузу, и ей было даже жаль его.
В то же время, когда Таня приклеивала над своей кроватью плакат с агентом Малдером, опирающимся на инопланетного вида камень, Агата неспешно вырезала из газеты плакат с надписью «Я хочу верить» и приклеивала его на скотч на прикроватную тумбочку.
Внешне она походила на Джинни Уизли, но питала нежность скорее к Фреду. Если описать её цветами, это были бы рыжий и стальной – второй не только под серые глаза, но и под цвет многочисленных колец, сверкающих на тонких пальцах с короткими плоскими ногтями. Агата любила кольца, но носила на себе только особенные. Если кто-то дарил ей кольца, которые не были особенными, она вежливо благодарила дарящего и дежурно несколько раз «выгуливала» ненужные закруглённые куски металла. Особенные кольца отличались от обычных, они «звали» к себе. Каждое из них обязательно отвечало за определённую сферу её жизни, но за какую именно, знала только сама Агата. И никто из друзей не знал ничего о её личной жизни – кем она интересовалась, кто был человек, которого она впервые поцеловала, с кем она смеялась и по чьей шее проводила указательным пальцем в темноте. Агата сразу давала понять: эта часть её жизни никого не касается. Не в смысле «это только самых близких друзей», а вообще – ни для никого.
Она так и осталась жить в городе, в котором
