уважительно проговорил Серго, – ну это дело не быстрое! Еще по одной? Так что за аппарат-то, серьезно? У меня теща в колхозе мучается, может, вынести можно?
– Нет никакого аппарата, – произнес дядя Наум, беря стакан как микрофон, – в том году нам поставили задачу – разработать механизм для удоя. А как ты удои увеличишь, если коровы те же и молоко – точно такое же. Вот как?
– А вот так, – только собралась тетя Рая показать, как это можно сделать, как ее остановила тетя Фая, сидевшая рядом с ней на лавке.
– Не знаю, – честно признался Серго. – Но вы же что-то придумали?
– Придумали, – туманно ответил дядя Наум. – Дояркам тоже поставили план – удвоить. Нам и им. Вот вместе и придумали. Молоко водой бодяжим и все.
– А аппарат?
– Модель 1385 в красный цвет перекрасили да резинки на присоски потолще сделали.
– Молодцы! – радостно воскликнула тетя Рая и залпом осушила стакан. – Вот можете, когда хотите! А когда хотите – хер вас поймешь!
– Рая, – вновь дернула ее за руку тетя Фая, – ну дети же!
– Да пусть идет погулять! Чего он прилип на шее? – возмутилась тетя Рая. – Ты чего его, вечно таскать на себе будешь?
– Нельзя отпускать – сбежит! – сказал дядя Наум и тоже накатил стакан. Пил он, уже не запрокидывая голову, и я перестал следить за облаками.
Народу в скверике стало полно. Пришел курчавый тип с Танькой. Покружили по лавкам, выпили на нашей и ушли дальше. Музыка с площади перестала звучать, лишь шум поливальных машин доносился с проезжей части. Город начал готовиться к массовым гуляньям. По скверу прошелся патруль с повязками на руках. Все отмечающие праздник быстро попрятали стаканчики и бутылки и с серьезными лицами стали говорить о чем-то важном.
– Главное сейчас в Москве! – сказал Серго. – Там парад – ого-го! Миллионы людей на площадях. Горбачев стоит. О перестройке говорит. Говорите со мной, – прошептал он, – чтоб мимо прошли.
Тетя Рая громко икнула. Патруль взглянул на нас.
– С Первым мая! – радостно заявил я, протягивая им ветку сирени.
– С первым, – внимательно оглядел нас молодой патрульный и, засунув большой палец за ремень, двинул дальше.
– Прошли, – выдохнул Серго, – на работу сразу катают. Пиво даже нельзя.
– Сухой закон, – напомнила тетя Фая, – сухари можно.
Все замолчали. И молчали до тех пор, пока не появился шатающийся мужик в разодранной до пупа рубахе. Мужика заносило из стороны в сторону, и он еле держался на ногах.
– Нальете? – присаживаясь к нам, спросил он. – Худо.
– Да какое худо? – удивился Серго. – Едва стоишь!
– Вот, – он достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и расстелил на лавке. Затем, опять же из карманов, достал бутылку водки, яблоко и пару конфет. – Давайте! А то худо! Заберут все равно. Успеть бы!
– Ну, давай, – согласился Серго. – А это кто? Из Политбюро новый кто-то? – он указал на лежащий лист бумаги
