ожидании. Кто набрался смелости подкинуть купцу письмо с угрозами, думал он. Может, это одиночка? Какой-нибудь торговец, попавший в отчаянное положение? Или промотавшийся дворянин? Послал горожанку к дуплу и поджидает ее на другом конце рощи… Лишь бы этот подлец ничего не заподозрил! А если все затеяла группа мошенников?.. Неуж-то Ракову и впрямь угрожает смертельная опасность?.. Наконец, среди стволов деревьев замелькали мундиры полицейских. Меньшиков шел впереди, и по выражению его лица ничего нельзя было понять. Дело прояснилось, когда он сел в бричку и заговорил:
– Мы cо Свешниковым старались, как могли, но все впустую. Мошенники приметили нас и, прыгнув в коляску, укатили вниз по Куликовской. К дуплу они подрядили сходить за целковый мещанку Артемову. А теперь самое интересное. Высокий мошенник был одет в черный фрак и светлые панталоны, его сообщник – в темно-cиний сюртук и темные клетчатые брюки!
– Пара, обчистившая Соколова?
– Выходит, что так…
– К приметам что-нибудь добавилось?
– От таких, как Артемова, толку всегда чуть… Один, говорит, фигурой тонок, лицом бел, видно, дворянин, другой, коренастый и бородатый, из простых. Вот и все, что удалось выжать из нее!.. Ну, нечего здесь торчать! Митрофан, поворачивай обратно!
На Соборную площадь бричка въехала, когда служба в храме подходила к концу – весь приход громко и слаженно выводил «Отче наш». Оказавшись в Управе благочиния, Меньшиков и Хитрово-Квашнин сели в кресла и разожгли свои трубки. Пока они, выпуская клубы дыма, делились впечатлениями о событиях этого утра, обедня завершилась. В окно было видно, как прихожане потянулись из храма наружу. Меньшиков присмотрелся к одному из них, высокому худощавому дворянину в черном фраке, черных панталонах и такого же цвета цилиндре, шедшему по направлению к Управе благочиния.
– Коллежский асессор Охлябинин! – воскликнул он, вынув изо рта трубку с изогнутым чубуком. – Борисоглебский крупный помещик, приятель губернатора. И, судя по всему, по мою душу.
Худощавый дворянин, которому было лет за сорок, дверь изволил распахнуть тростью. Его удлиненное, чисто выбритое лицо, выглядело крайне недовольным. Постукивая по раскрытой ладони набалдашником, выполненным в форме ощерившейся головы черной пантеры, он окинул кабинет коротким взглядом и остановил его на полицмейстере.
– Павел Николаич, сказать, что я возмущен, ничего не сказать. Меня трудно вывести из себя, но это случилось. При выходе из храма я не обнаружил в карманах ни кошелька, ни табакерки! Из соборного храма, заметьте! У вас мошенники просто не знают удержу!
– Но, Андрей Сергеич, как?.. Когда?..
– Только что. Надеюсь, вы сделайте все, чтобы вернуть похищенные вещи. Табакерка с вензелем из самоцветов – подарок любимой женщины… Она для меня бесценна! Тому, кто отыщет ее, я обещаю отдать во владение принадлежащий мне дом в Петродаре.
– Да
