потомственное дворянство на военной службе… И вот ведь судьба! Ни тот, ни другой не оставили после себя потомства!.. Это что? Помещица Осипова продает дворовую девку Арину, двадцати трех лет, трудолюбивую, послушную, доставшуюся ей по купчей от подпоручика Чернова, а тому – от поручика Иванова, а тому – от титулярного советника Петрова, а тому – от деда по материнской линии секунд-майора Муханова, и просит за нее ни много, ни мало сто рублей. Вот приглашение в Английский сад, где такого-то числа будет звучать духовой оркестр и пройдут гуляния с фейерверком… Здесь приглашение в библиотеку при курортной галерее для ознакомления с новыми поступлениями, в числе коих мартовские и апрельские книжки «Атенея», «Галатеи», «Московского телеграфа» и «Сына Отечества»… Так, а это что за анекдот? «Мещанин, тридцати лет от роду, воспитанный в православной вере, трезвого поведения, без излишних средств к существованию, но надеющийся получить от родителя тысячу рублей, желает сочетаться браком с иногородней купчихой»… Тут еще лучше: «Отставной унтер-офицер, выходец из купечества, поведет под венец и осчастливит девицу с собственным капиталом. Свадьба за счет невесты»…
– Писульки читаете? – раздался за спиной знакомый хриплый голос. – А мы с обозом управились, подчасок спать улегся, я же к вам… Не желаете присесть, вашбродь, чево стоять-то? В ногах правды нет.
Через минуту Хитрово-Квашнин сидел у будки на табурете, предаваясь курению. Будочник стоял рядом, набивая чашу своей простенькой трубки махоркой, выращенной на огородах местных однодворцев.
– Квартальному, поди, не нравится, что вся будка в объявлениях? – проговорил дворянин. – Как тебя?
– Бессрочно-отпускной солдат Неклюдов, вашбродь!.. Еще как! Квартальным у нас прапорщик Горлов. Придет, гвалт подымет, мол, опять бумажные лоскутки на ветру колыхаются, дескать, куды смотрим! А нам, што делать? Говоришь наклейщикам, шельмам этим, нельзя, не положено, cтупайте к городским тумбам, а они все одно, клеят да клеят. И ладно бы, сурьезное што, об курорте там или об переторжке домов да имущества, так нет, норовят всякую дрянь нацепить. Вот хошь бы энтот унтер, гол как сокол, а подавай ему, вишь ты, девицу с капиталом!
– Ну, оклейщики, видимо, благодарят, копейку несут… Как, вообще, служба, рядовой Неклюдов? Будочники в народе не в чести. Вас обвиняют в сообщничестве с ворами, хранении награбленных вещей, скупке краденных золотых и серебряных изделий, незаконной продаже вина. Говорят, вздохнуть людям не даете, каждый день тащите за шиворот к квартальному ни в чем не повинных.
Отставной солдат нахмурился и, сдунув со щеки надоедливую муху, прохрипел:
– Наговоры одни, чево там. Я, к примеру, двух воров в каталажку свел, грабителя схватил, конокрада прищучил… Какие-то награбленные вещи, продажу вина придумали… Ежели я, что и продаю, то табак нюхательный, местный, забористый. Сижу в будке да перетираю… А про притеснения ни в чем не повинных, я вот как скажу. Нечево людям песни орать и толпой собираться! От этого шум происходит,
