казался колоссально большим. Один конец ленты окунулся в море, начиная втягиваться туда; как раз в этот момент неподалёку сверкнула молния, на краткий миг придав титанической фигуре объем – и Рэн тут же зажмурился, чтобы не видеть этого ужаса. До него донёсся отдалённый рокот, принятый пуэри за раскат грома, но когда он открыл глаза… левиафан уже исчез, а море, само море стало похожим на молоко, полностью покрывшись пеной от звука, изданного змеем под водой.
Он вынырнул в сотне саженей от «Спрута», подняв волну, которая, докатившись до корабля, едва снова его не перевернула. Чешуйчатое тело длиной в версту взмыло вверх, изгибаясь, свиваясь в кольца – словно гигантское чёрное кружево, вырисовывающееся в воздухе. Миллионы чешуек чуть поблёскивали от воды, облака брызг окутывали тело змея со всех сторон, ещё сильнее подчёркивая величественную красоту гиганта. Совсем скоро голова левиафана исчезла в тучах, а вслед за ней и всё его необъятное тело пропало в высоте, оставив в небе рваный след.
Сверкнувшая неподалёку молния вывела всех из оцепенения. Рэн с трудом заставил себя поверить, что все они ещё живы, и что нужно продолжать бороться, хотя в сравнении с увиденным шторм показался ему сущей ерундой. Очевидно, на остальных встреча с левиафаном подействовала аналогично, потому что люди забегали по палубе ещё быстрее, чем раньше.
Змей появился ещё раз, но уже далеко впереди – ему явно не было дела до мелкой посудины, старательно маневрирующей среди вздымающихся волн. Казалось, он развлекался, играл с разбушевавшейся стихией, словно шторм был его привычным спутником и лучшим другом – и левиафан следовал туда, куда двигалась буря.
Ненастье утихло только через несколько часов, позволив пиратам, наконец, вздохнуть спокойно. Корабль и его пассажиров изрядно потрепало: бизань-мачта обломилась почти у основания, два паруса изорвало в клочья, двое матросов погибли на палубе, ещё четверых попросту недосчитались, раненых разной степени потрёпанности набралась ровно дюжина. Но главным всё же было то, что корабль остался на плаву, и плавание продолжалось.
Пошлые шуточки и гогот временно прекратились, все старательно приводили в порядок себя и «Спрута»: возвели временную мачту на замену сломанной, заменили порванные паруса, отремонтировали испорченную часть рангоута – и корабль пошёл с почти прежней скоростью. Трупы, не церемонясь, выбросили за борт; раненых разместили в трюме, выдав особо пострадавшим по бутыли рома, для анестезии. Всё это производилось с будничностью, которая сначала несколько удивила Рэна. Но потом, поразмыслив, он понял, что морской шторм и впрямь мог удивить только того, кто никогда в него не попадал, а вот для моряков борьба с морем давно превратилась в рутину.
Совсем другое дело – левиафан. После встречи с ним пираты стали намного чаще озираться по сторонам и старались не говорить о змее, а если уж заговаривали, то только шёпотом, чтобы снова не накликать беду. Из таких перешептываний пуэри услышал немало историй, связанных с Морским Дьяволом, и каждая из них,
